Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

Да, конечно, Андрей Тарковский прав, когда говорит, что счастье — это не самое важное в жизни. Но всё-таки хочется, хочется побыть счастливым!

* * *

У меня вполне хватило бы ума, чтобы заниматься политикой, но честолюбия явно не хватило бы. Хотя дело даже не в честолюбии: политика — это так скучно! Плотник может сколотить табуретку, на которой люди будут сидеть после его смерти. Поэт — написать стихотворение. Но что останется от политика? Бестелесный звук — лёгкое шуршание бумаг, которые носит ветер по думским коридорам.

* * *

Сегодня долго размышлял над преимуществами старости. Решительно не нахожу в ней ничего привлекательного. Славный старик, друг отдела науки «КП» профессор Рубакин — наш представитель в ВОЗ[271] и сын знаменитого библиофила, друга Ленина, Николая Александровича Рубакина, написал книгу «Похвальное слово старости» и подарил мне. Он находил в старости бездну интересного. Я же решительно ничего хорошего в ней не нахожу, кроме того, что старость освобождает от тайных забот сексуального проектирования и необходимости как-то планировать будущее.

1999 год

Новый год встречали у меня на даче: Кузнецовы[272], Штейнберги, мой компьютерный наставник и юный историк авиации Андрюша Симонов с девушкой Юлей и мы с Лёлькой и няней Татьяной Ивановной[273]. К полуночи приехала Женя[274]. Я раздавал всем подарки: кружки со знаком зодиака гостя и в дополнение ещё какой-нибудь пустячок. Впрочем, не всегда «пустячок». Лёлька, например, получила куклу Барби за 732 рубля, а Андрюша — диктофон. Когда сидели за столом, Лёлька спросила: «Папа, можно я тост скажу?» Я разрешил.

— Граждане! Вот мы встречаем сейчас 1999 год — год кролика. И я вспомнила своего кролика Пушка, который умер в прошлом году, проглотив резиновую детскую игрушку. Это был милый, ласковый, добрый зверек, который никому не причинил зла. Давайте выпьем за него, за память о нём…

Почему она вспомнила Пушка? Никто ей не подсказывал. Странная, тонкая девочка. Чем старше я становится она, тем больше я за неё боюсь. И не могу сказать, чего конкретно я боюсь: изнасилования, кораблекрушения, болезни. Я всего боюсь!

Владимир Федорович Уткин.

* * *

1 января Женя Евтушенко выступал в музее Булата Окуджавы. Народу собралось очень много. Интересная мысль Жени о всемирном засилии попсы. Да, засилие повсеместное, но в России оно, пожалуй, приняло самые уродливые формы.

* * *

Снимали на даче у Кости Орозалиева академика Уткина[275]. Славный, приятный старик. Ему приятно, что его снимают. Он — автор знаменитой ракеты «Сатана» (SS-18) и других хороших машин. Слушал его и думал: насколько же Королёву было труднее доказывать военным раздолбаям всё то, о чём он так спокойно говорит сейчас! Поэтому всё-таки Уткин вторичен. Я думаю, что он и сам это понимает.

* * *

Заезжал Эдик[276] с девушкой Лерой в кожаных штанах. Сидели, рассказывали друг другу о своих планах. Он не был у меня больше года. Он мог приехать и через год. И мы так же сидели бы и рассказывали друг другу о своих планах. Он непредсказуем, как порыв ветра. Пили чай. Эдик подарил Лёльке свою книжку. Зачем и почему он приезжал, я так и не понял. Чтобы сфотографировать меня с девушкой Лерой в кожаных штанах?

* * *

Слава лидера-политика разрушается временем быстрее всего. В 1919 году вождем революции в Египте, кумиром всех арабов был Саад Заглул. Кто его сегодня помнит? Думаю, даже в Египте многие забыли. А ведь это имя гремело по всему миру всего 80 лет назад. В то время как слава даже рядовых учёных, художников, писателей, композиторов, даже актёров до изобретения кинематографа, куда как долговечнее. Впрочем, с нерядовыми — то же самое. Кем будет в XXV веке Хрущёв? Партийным лидером эпохи Королёва. Причём, лидером какой собственно партии, многие назвать не сумеют.

* * *

Мне рассказывали о поездке немецких мебельщиков по лесам западной Украины. Один немец увидел на опушке огромный красивый дуб, похлопал его по стволу и сказал с улыбкой:

— О! «Мерседес-600»!

* * *

Вася написал хорошую книгу[277]. Так приятно думать, что он талантливый мальчик. Мальчик? Ему 38 лет. Пушкина уже убили. К этому времени «Полный Пушкин»— это десять толстенных томов. Вот Пушкин — «талантливый мальчик». Да-да, только так! Только такие ориентиры…

Вася эгоистичен, притом очень зависим от окружающих. Вот и в приложениях к его новой книге чувствуется его несвобода, несвобода от друга, который живёт в Америке и пишет ужасные стихи, которые Вася вставляет в свою книгу, несвобода от жены, которая рассуждает в его книге о «валлийской раннесредневековой традиции», «эсхатологической грани» и «хтологической бездне», придавая книге блеск эстетской безделушки, каковой она не является. У меня такое впечатление, что они ищут возможность «поучаствовать» в Васиной книге, чем только портят её, а у него не хватает духа их отшить. А книга действительно очень хорошая.

* * *