Замки из песка

– Я не могу отпустить тебя, воробышек, – шептал, гладя спину и голову девушки. – Ты покорила меня своей силой духа, девочка, – обхватив руками голову Мери, принялся стирать ее слезы подушечками больших пальцев. Теперь мы смотрели друг другу в глаза, ее маленькие ручки неуверенно сжимали полы моей футболки, сминая ткань. – Я бы отдал все на свете, только бы стереть из твоей памяти все плохое. Не плачь больше, воробышек, пожалуйста. Каждая твоя слезинка разрывает мне сердце, причиняет невыносимые страдания. Я не могу видеть тебя в таком состоянии и понимать, что совсем бессилен.

Ее слезы не высыхали, но рыдания, наконец, прекратились. Мери все смотрела и смотрела на меня, прикусив от волнения нижнюю губу. Белые зубки, словно аккуратные жемчужины, блестели на фоне коралловых губ. Я боролся с желанием поцеловать ее, понимая, что не имею на это права. Пока она не начнет доверять мне, я не совершу никаких опрометчивых действий.

– Ч-что мне делать, Дмитрий? – так же шепотом, спросила она, и ее глаза вновь наполнились слезы. – Я н-не могу забыть… Это т-так б-больно… М-мне страшно…

Моя душа отчаянно металась, не выдерживая ее тоски. Ее отчаяние сводило меня с ума, рассекало сердце на части. Эта боль была слишком сильна, ее невозможно перенести в одиночку. Мысли рассыпались, утекали из головы словно песчинки на ветру. Я не мог оставить ее наедине со всем этим. Нет! Я не позволю ей больше страдать!

– Я знаю, воробышек, – склонившись над ней так низко, что наши лбы соприкоснулись, прошептал я. – Знаю… Но ты больше не одна, слышишь? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть твоим глазам прежний свет. Только дай мне шанс, Мери. Позволь хоть попытаться. Клянусь, я не сделаю ничего, что может ранить тебя. Не переступлю невидимую границу. Просто, разреши мне исправиться. Я больше не хочу быть Чудовищем, – одинокая слезинка скатилась по моей щеке и упала на ее сжатый кулачок. – Пожалуйста, Мери…

19. Мери

От долгого сидения перед компьютером начали болеть глаза, мышцы неприятно ныли, доставляя дискомфорт при каждом движении. После возвращения из Франции мы с Дмитрием виделись лишь изредка, но не было ни единой секунды, чтобы я не думала о нем или не ощущала его присутствия рядом. За это время на фирме накопилось много дел, требующих непосредственного внимания руководителя, поэтому, Дмитрию пришлось с головой уйти в работу. Подобные расклад не очень тревожил меня, хотя бывали моменты, когда привычная стойкость изменяла, и я предавалась грустным размышлениям о своей жизни. Порой, было очень сложно поверить, что это все происходит со мной в действительности. Казалось, вот-вот прозвенит будильник, и все исчезнет. Я снова буду прежней, шарахающейся от каждого звука, трусихой, которая боялась даже взглянуть на Лебедева, не потеряв при этом сознания.

Откинувшись на спинку удобного офисного кресла, попыталась расслабиться. Мой небольшой, но очень уютный кабинет за последнюю неделю стал мне вторым домом. Несколько раз я задерживалась после работы, дабы довести до конца переводы всех необходимых бумаг, которых оказалось намного больше, чем я могла себе представить. Ответственность, возложенную на меня, заставляла выкладываться на максимум, я не хотела подвести ни Дмитрия, ни «Swan’s Architecture».

Дмитрий… На этот раз, воспоминания о нем вызвали на моем лице мечтательную улыбку. В наш последний вечер во Франции, когда второй коттедж был готов к сдаче, а проекты по всем остальным подтверждены, он пригласил меня на ужин.

– Не подумай ничего такого, – поспешил заверить мужчина, нервно потирая шею (я заметила, что он всегда так делал, когда волновался). Мы уже подходили к входу в гостиницу, но остановились в паре метрах от автоматических пластиковых дверей с золотой гравировкой. На Дмитрии, как и во все предыдущие дни, была простая, запачканная пятнами краски, одежда. Джинсовые шорты до колен открывали загорелые мужские ноги с легкой порослью растительности. Белая футболка плотно, словно вторая кожа, облегала широкие плечи, подчеркивая развитую мускулатуру. На ногах были черные кроссовки с несколькими свежими каплями бледно-голубой краски. – Просто ужин, чтобы отметить наше возвращение. Что скажешь?

Могла ли я ему отказать? Кажется, для этого мне потребовалась вся моя сила воли, так как внутренний голос, настырно, повторял единственный возможный ответ: «Да!». Его присутствие в моей жизни больше не было чем-то ужасным или обременительным, хотя изредка меня еще тревожили ночные кошмары. Но я не могла не согласиться с тем, что они стали очень редкими явлениями и больше не будили меня посреди ночи с истошным криком на устах. Все чаще и чаще я начала ловить себя на мысли о том, чтобы прекратить прием лекарств, ведь с того самого дня, как я решила дать нам обоим второй шанс, панических атак больше не было. И все это благодаря ему…

– Хорошо, – ответила я, заметив, как его насторожило мое молчание.