Замки в тумане

– Нет, мы оба знаем, что нет. Но когда ты прикасаешься ко мне, у меня путаются мысли.

– Думаешь, это меня обескуражит?.. Вернись со мной в Акору.

– Зачем?

– Ты же сказала, что любишь ее, а твоим друзьям грозит суд. Позаботься о том, чтобы этот суд был справедливым.

Он придвинулся так близко, что Брайанна вспомнила о его горячем теле и о том, какие чувства он пробуждает в ней.

– Поедем со мной, Брайанна. Будь моей совестью.

– Ты в этом не нуждаешься.

– Думаешь? А тебе известно, какие воспоминания у меня остались? Какая невыносимая боль меня сжигала? Как я мечтал умереть, лишь бы избавиться от боли? Как манил меня загробный мир, и как трудно было не слушать его зов? А страх? Про этот страх я никогда не забуду! Я боялся, что меня не вылечат, что я перестану быть мужчиной, навсегда останусь неподвижным, потеряю разум или память! Этот страх до сих пор будит меня ночами.

– Атрей... – У нее сорвался голос. Ощупью она нашла его ладонь и пожала ее. – Я была рядом. Я видела, как ты страдал.

– И тем не менее я должен судить тех людей, которые обрекли меня на эти страдания. Должен забыть о жажде мести и вести себя как подобает ванаксу... Поедем со мной.

– Я принадлежу «Гелиосу».

– Ты принадлежишь себе, и Акоре... и мне. – Он медленно притянул ее к себе. – Чего ты боишься, Брайанна? Почему тебя так пугает ветер?

Последний вопрос сорвался с губ неожиданно. Брайанна не побледнела, а стала пепельно-серой, взгляд приобрел болезненность. По всем приметам ее охватил дикий ужас.

– Брайанна...

Она отпустила его руку, повернулась к двери и распахнула ее. Словно сторонний наблюдатель, Атрей проследил, как она убегает, разметав шелковистую завесу волос по спине.

– Брайанна!

Когда надо, он умел быть и воином, и охотником. Его учили этой премудрости, готовили к такой жизни. А еще он был мужчиной, обезумевшим от страсти и движимым древним инстинктом.

Он нагнал ее у подножия лестницы. Глаза Брайанны были в ужасе раскрыты. Она и не думала отбиваться. Атрей подхватил ее на руки, прижал к груди и понес наверх, шагая через две ступеньки.

«Мужчина не имеет права причинять вред женщине...»

Он и не собирался – совсем наоборот.

Он должен завладеть ею, а она завладеет им. Вместе они прогонят демонов, не дающих им покоя.

Атрей знал, где ее комната. Однажды он проходил мимо, когда Ройс показывал ему особняк. В один из бесконечных дней, когда Брайанна гостила в Холихуде.

Ногой он пнул дверь и увидел омытую лунным светом постель; уходя, Брайанна оставила покрывало откинутым. Он торопливо захлопнул дверь, прошел по комнате, положил Брайанну на кровать и лег сверху. Твердое колено раздвинуло ее ноги.

– Останови меня, Брайанна. Если не хочешь – скажи сейчас, пока еще не поздно.

Разрумянившись, она смотрела на него в упор блестящими глазами.

– Что я должна сказать? Что хочу тебя так же, как ты меня? Что сейчас мне нет дела до того, что будет завтра, или через час, или в любое другое время?

Тем временем ее ладони гладили твердую грудь Атрея под рубашкой. Брайанна приподнимала бедра, прижимаясь к выпуклости между его ног. Он застонал и закрыл глаза, призывая на помощь силу воли.

А сила воли ему была необходима: Брайанна вздрагивала под ним, и каждое ее движение, каждый вздох, каждый негромкий, но чувственный возглас приближали его к экстазу. Атрей умел держать себя в руках. Умел сутками обходиться без сна, терпеть жгучий холод, опаляющую жару, голод и жажду, беречь силы для сражений и побеждать в рукопашном бою – этому учили каждого воина Акоры. Умел вникать в суть государственных вопросов и находить решения. Приучил себя терпеливо, часами выслушивать советников и всех, кто мог высказать мудрую мысль. Черт возьми, и нынешняя задача ему тоже по плечу!

– Брайанна, милая, тише...

– Нет! Я не выдержу. Умоляю, Атрей!

Ее рубашка была сорвана кем-то из них – Атрей не заметил, кем именно, да это было и не так важно. Зато теперь Брайанна лежала под ним обнаженная, изящная, как гипсовая статуэтка, но живая. Каждый изгиб и линия ее тела дышали жизнью, невероятно возбуждая его. Это возбуждение было почти невыносимым, однако мужская гордость и подлинные чувства к Брайанне требовали от Атрея сдержанности.

Чтобы не сойти с ума от страсти, он впился в ее губы, просунул между ними язык и одновременно нащупал в слиянии ее стройных ног то, к чему он так стремился. Он осыпал предмет своего вожделения нежными ласками, повторяя тот же ритм языком. Ее кожа излучала жар, с губ срывались вздохи и стоны, и наконец тугая пружина нарастающего желания распрямилась и забросила ее на вершину экстаза.