Замки в тумане

Это предупреждение и удивило, и разозлило ее. И напомнило, что примерно год назад Полонус стал непоколебим в собственной правоте. Если раньше он хоть изредка прислушивался к мнению Брайанны, то в последнее время пренебрежительно отвергал его. Брайанна надеялась, что вскоре он перерастет эту самонадеянность, но ошиблась.

– Они нам не враги, Полонус, – напротив. Это добрые и честные люди, которые желают Акоре только добра, как и все мы.

– Если так, почему «Гелиос» запретили?

~ Запретили? Ты о чем? Когда я уезжала, ни о каких запретах и речи не было. Наоборот, освободили почти всех, кого взяли под стражу после покушения на Атрея.

Он резко отмел ее возражения:

– Официального запрета еще нет, но кто захочет вступать в организацию, которую подозревают в заговоре с целью убийства ванакса? Я только что с собрания, на которое явился всего десяток человек. А год назад собирались сотни, но теперь... – Он вдруг осекся и уставился на нее. – Атрей? – Его лицо стало жестким. – Впервые слышу, чтобы ты звала его по имени.

Брайанна искренне любила Полонуса, но временами он казался ей совершенно незнакомым человеком. Куда девался мальчишка, которому она поверяла тайны и в ответ узнавала, как он страшится самой мысли о воинской подготовке, презирает ее и готов на все ради мирной жизни? Где юноша, уже научившийся воинскому искусству, но по-прежнему не желающий быть воином? С каких это пор Полонус стал таким непреклонным и научился сурово судить людей?

– Он Атрей, – заявила она. – Человек, как и все мы. И если бы ты и остальные члены «Гелиоса» познакомились с ним поближе...

– Как ты?

Она нахмурилась, но не повысила голос.

– Да, как я. Он не деспот и не консерватор. Он умеет слушать и готов идти на компромисс, даже если поначалу чужие идеи его не прельщают.

– Чтобы потом все равно поступить по-своему.

– Неправда. Он говорит, что благо народа для него превыше собственных желаний.

– А чего еще ты от него ждала, Бри? Мы же давно поняли: этими красивыми фразами он прикрывается, чтобы народ слепо верил в него и ничего не требовал.

– Да, мы так считали. А если мы ошибались? Если Атрей говорит правду? И следует этому принципу ежедневно и ежечасно?

– Ты еще скажи, что в этой дурацкой сказке про обряд избрания есть здравый смысл!

– Раньше я его не видела, – призналась Брайанна, вспоминая статую и самого Атрея, его безграничную откровенность и порядочность. – А теперь даже не знаю.

– Вот уж не думал, что тебя так легко сбить с пути. С другой стороны, ты ведь женщина, слабое существо.

Брайанна была потрясена.

– Что ты сказал? Как у тебя язык повернулся?

– Я не хотел тебя обидеть, – поспешил заверить Полонус из уважения к древнему запрету, оберегающему женщин. – Просто напоминал давно установленный факт. Всем известно, что женщины рассуждают менее логично, зато более подвержены эмоциям, поэтому легко приходят к неверным заключениям.

– «Всем известно»? Что за ерунда! Кто наговорил тебе такое?

– Я не нуждаюсь в чужих подсказках. Человек, у которого есть глаза, чтобы видеть, и разум, чтобы думать, способен сам сделать такие выводы.

– Значит, этому человеку давно пора протереть глаза и прояснить разум! Потому что он заблуждается!

– Не тебе судить.

– Не мне?!

– И никакой другой женщине. Твое дело – помнить свое место.

С этими словами брат, которого Брайанна обожала и думала, что знает, как саму себя, круто развернулся и скрылся в толпе.

Брайанна оторопело смотрела ему вслед, пока слуга с тяжело нагруженным подносом не вложил ей в руку очередной бокал сладкого вина. Рассеянно потягивая прозрачную жидкость, Брайанна задумалась, но фейерверки отвлекли ее.

Незадолго до рассвета – по крайней мере так казалось Брайанне, потому что на небосклоне осталось лишь несколько звезд, – она присела рядом с Леони на ступеньку дворца. Кое-кто из гостей уже задремал в укромном уголке двора. Маркус ушел помогать слугам убирать длинные столы. Там и сям горстки самых выносливых гуляк еще пели, но песни мало-помалу затихали.

Практичная хозяйка и заботливая мать, Леони прихватила со стола кувшин вина, наполнила два стакана и сказала дочери:

– Праздник удался на славу. Давненько у нас таких не было.

Брайанна кивнула:

– Все так радовались.

– А я больше всех. – Леони придвинулась ближе и ласково похлопала дочь по колену. – Знаешь, а ведь я боялась, что ты не вернешься.

– Ах, мама... – У Брайанны перехватило горло.

– Полно, не плачь. Я нисколько не сержусь. Если бы ты осталась в Англии, я бы поняла сердцем, что там тебе лучше, и только порадовалась бы за мою девочку. И все-таки я была вне себя от счастья, когда увидела, как ты сходишь с корабля.

– Надо мне было вернуться пораньше...

– Ты вернулась, когда пришло время, а если тебе понадобится снова уехать...

– Я уже нашла все, что искала.

– Нашла? – Леони сжала пальцы. – Своих родителей?

– Мои родители – ты и Маркус, – тихо сказала Брайанна. – Только родители способны понять, к чему стремится дочь, и не чинить ей препятствий.

Вздох Леони напоминал всхлип. Минуту она молчала, собираясь с духом, а потом произнесла: