Замкнутый круг

А мне интересно было бы знать, откуда у вас такие сведения? Вы везде понаставили своих жучков? Мы что, живем в тоталитарной стране? Меня никто не ставит в известность, что я подследственная, и ведут за мной несанкционированное наблюдение.

С Розой частенько такое бывало, особенно в государственных чиновничьих конторах, когда ее доставали каким — то ненужными бумагами и претензиями, желая получить взятку. Она, дрожа от волнения и негодования, начинала вдруг говорить намеренно спокойно и языком хорошо знающего свои права и обязанности гражданина. И часто это помогало.

— Садитесь, Розалия Алексеевна. Мы так хорошо начали: послушали музыку, а потом, как мне показалось, друг друга слушали с интересом и уважением. И тут вы такое затеяли. Разве я дал вам повод так разговаривать со мной?

— А чем же это называть, как не поводом, когда вы мне начинаете рассказывать, что вся моя жизнь под колпаком и что я едва не преступница, потому что взяла под опеку очень талантливого молодого человека. И так получилось, что он сам начал меня умолять сделать это. Понимаете? Умолять. Иначе всякое могло произойти, вплоть до…

— Я все понял, извините. Больше этой темы касаться не будем. Меня все — таки интересует Виктор, с которым вы были хорошо знакомы и его отношения с отцом, Дмитрием Сергеевичем Кошериным. Его вы знаете лучше всех.

— Какие у них отношения? Никаких. Они не то, чтобы рассорились, а просто живут на разных островах. Все разное? Интересы, как деловые, так и духовные, общее — только жилплощадь и генетическая связь.

— Как вы думаете, мог бы Дмитрий Кошерин что — либо предпринять против сына, знаете ли вы что — либо об их общем наследстве?

— Вряд ли Дима мог что — то предпринять против сына. Он достаточно умный и осторожный человек. К тому же известный в бизнесовой среде. А наследство? Что вы имеете в виду — квартиру, дачу?

— В их квартире при обыске обнаружен тайник с огромными деньгами и драгоценностями. Кошерин о существовании этого тайника явно знал, но не знал, где он находится. А вот Виктор…

Виктор рассказывал ей, что сводная мать Кристина не раз говорила об обеспеченном будущем, что неплохо бы задуматься о ПМЖ, скажем, в Америке. Там с такими деньгами можно очень хорошо жить. Она даже просила Виктора узнать, как можно перевезти крупные суммы через границу. Но потом Виктор больше ничего о деньгах даже не вспоминал.

Кошерин тоже что-то говорил о наследстве, но тоже как — то туманно. Ее это наследство не касалось, потому она и не расспрашивала подробно. Значит, все — таки Кристина оставила тайник. И перед смертью никому не сообщила о его местонахождении.

Получается, она умерла внезапно (так и было, ведь задохнулась угарным газом), и даже не предполагала, что с ней может случиться несчастье, поэтому никому не сказала. Но с другой стороны, Кошерин уже стар. В таком возрасте в любой момент человек может умереть, а Виктор… Почему Кристина в таком случае Виктору не рассказала? Потому что он приемный сын? Для кого, спрашивается, тогда она хранила такие большие богатства? Ответ может быть только один — для себя. Смирнов словно поймал ее мысли.

— История тайника, как мне кажется, — сказал он задумчиво, — касается лишь самой Кристины. С Дмитрием Сергеевичем у нее были плохие отношения.

Вывод может быть только одним — жена Кошерина не хотела, чтобы деньги попали в руки семьи Кошериных. Она их прятала для себя. Исчезновение Виктора можно было бы объяснить как раз тем, что он нашел тайник и переправил деньги за кордон, а вскоре и сам туда отправился. Но, как видите, это не так. Тогда где же он?

Смирнов уже понимал, что ничего не добьется от этой женщины. Если она и знает тайну своего бывшего любовника, то не выдаст ее.

Напрасно он сказал о слежке за ней. Все так шло хорошо, они почти стали друзьями. Даже кокетливые нотки появились у Розы. Обычно людей сближает одинаковое понимание юмора. У них в разговоре такая смычка произошла. И вот черт дернул его заговорить о слежке, не удержался, слишком подача была хорошей. Но и он Розе не все рассказал. Например, о своем последнем посещении больницы, в которой работал Виктор. Смирнов договорился с главным врачом о встрече, хотя тот всячески увиливал, отговариваясь большой загрузкой. И все же Смирнов настоял, даже пригрозив главному психиатру.

Иван Пантелеевич Дроздов оказался пожилым со следами смертельной усталости на лице человеком. Был он высок, худ и имел голову совершенно от другого человека.

Наверное, эта диспропорция и действовала на психику человека, впервые его увидевшего. Некое раздвоение личности сразу чувствовалось; маленькие глаза врача, которые рассеянно смотрели прямо в лицо, становились всевидящими.

Смирнову даже показалось, что он услышал голос Дроздова, хотя он не произнес пока ни слова. Они сидели друг против друга в тесном кабинете с толстыми крепостными стенами и несколько секунд молчали. По всей видимости, Дроздов применил на Смирнове свой метод гипноза, потому что следователь никак не мог произнести первую фразу.