Замкнутый круг обмана

– Зарплата у меня не позволяет ездить на свои, – проворчал Сева. Когда Артем захлопнул дверь, крикнул ему вслед: – Все какие-то психованные! Тоже мне, один обижен на весь свет, другой прямо адвокатом скоро станет. Ненормальные.

Около полудня Лию навестил сам Адам Рудольфович. Она успела разобрать ночное ложе, чтобы не догадались, на чем спала, и не убрали тару. Булькатый спустился вниз, стал в хозяйскую позу перед ней, сидевшей на ящике посередине подвала. Адам Рудольфович в отличие от Хачика не стеснялся показывать свое истинное лицо. Сила, полагал он, должна ощущаться во всем: в поведении, в речи, в жестах, во взглядах и поступках. Такой принцип помогает сломать человека.

– Ну? Может, договоримся? – спросил. Поскольку Лия молчала, ежась от холода, Адам прошелся туда-сюда, потом сказал с сожалением: – Ты очень красивая девушка, Лия. И молодая. Тебе разве не хочется жить?

– Вы все равно меня убьете, – наконец выговорила она.

– Ну, – развел он руками, – может, и не убьем, если ты будешь хорошей девочкой. Скажи, где ты спрятала бумаги Алекса? Лия, сегодня пятница, а вот завтра… завтра суббота.

– И что? – подняла она глаза.

– А то, что завтра здесь никого не будет. У моих рабочих два выходных, как положено по трудовому законодательству. Значит, твоих криков никто не услышит. Ты будешь умирать долгой, мучительной смертью.

– Тогда эти бумаги пойдут по назначению, куда просил их отправить Алекс, – набравшись мужества, выпалила Лия.

– И куда ж это он просил их отправить?

– В ФСБ!

– Дешевый трюк, – нахмурился Адам Рудольфович, упоминание о ФСБ задело по нервам. Он приблизился к Лии, схватил пятерней за подбородок, сжал. – Либо у тебя их нет, либо ты идиотка, насмотревшаяся кино. Никто не узнает, что с тобой стало. Тебя мои ребята… увидишь сама.

– Тогда вы не найдете документы, – упрямо повторила Лия.

Адам Рудольфович влепил ей пощечину и удалился со словами:

– Пожуем – увидим. А жевать тебя долго будут, особенно когда я привезу сюда твоего мальчишку. И вот тогда ты мне все выложишь. Молчишь? Ну, молчи, молчи.

Снова Лия осталась одна. Когда голоса смолкли, поставила несколько ящиков друг на друга у стены, где под потолком находилось окно, к ним приставила еще, соорудив лестницу. Взобралась. Орудуя прутом, пыталась отбить цемент, в который погружалась решетка. За этим занятием провела весь день. Слыша голоса, она быстро разбирала ящики и садилась на середину подвала. Два раза ей приносили еду, но эту дрянь в грязной миске не стала есть, только хлеб. За день удалось немного раскрошить цемент. Лия, долбя стену, повторяла:

– Как же крысы прогрызают цемент? Почему они могут, а я нет?

Вновь предстояло провести ночь с крысами. Лия, бросив долбить стену, торопливо сооружала из бидонов и ящиков площадку посреди подвала.

В то время как Адам Рудольфович возвращался в город злой от упрямства Лии, Хачатур Каренович принял у себя в кабинете Тимошенко. Его удивило настойчивое требование Тимохи встретиться по очень важному делу. Любопытно стало, что за новости принесет он. И вот Тимоха, наутюженный и аккуратно причесанный, до омерзительности чистенький, в голубом костюме и голубой рубашке с лазурным галстуком, предстал пред очами Хачатура. Тимоха обожал оттенки голубого колера, очевидно, основной инстинкт повлиял на пристрастие к определенному цвету. Он устроился в кресле и нагло, как приятеля, пригласил присоединиться Хачика, ударив ладонью по кожаной поверхности соседнего кресла:

– Садитесь рядом, Хачатур Каренович, разговор будет интересным и доверительным, не стоит, чтобы кто-то услышал хоть слово.

Тот медленно встал, почуяв жареное. Да, что-то произошло, иначе этот любитель юношей не вел бы себя панибратски. Погрузившись в кресло, Хачатур спросил вкрадчиво:

– Ну, какой-такой разговор у тебя?

– Только хочу сразу сказать. Я уважаю вас, поэтому пришел с важным сообщением. Еще надеюсь, что вы меня отблагодарите соответствующе.

– Надэйся, – кивнул Хачатур Каренович.

– Дело в том, что Булькатый предложил мне союз против вас, – огорошил Тимоха и уставился на Хачика: мол, как тебе такой поворот? Тот никак не отреагировал, ждал дальнейших разъяснений. – Он предложил утопить вас и Шкалика, мне взяться за бизнес Шкалика, а сам хочет забрать порт. Да, так и сказал: хочу порт.

Внутри Хачатура Кареновича завибрировали все струны: заговор, против него заговор! Он человек мирный, а ему навязывают войну. И кто? Три шакала? Три вонючки, которых он терпел лишь потому, что хотел мира? Главный шакал Булькатый возмечтал забрать порт, который Хачатур поднял своими руками, отстраивал из года в год и обустраивал, налаживал связи с иностранцами, порт, которым пользовались все те же шакалы! На готовенькое вознамерился сесть Булькатый.

Тимоха, выждав паузу, чтобы Хачатур переварил информацию, намекнул:

– Но это не все.

– Что ти хочешь? – Хачатур Каренович догадался, что за дальнейшие сведения следует что-нибудь дать шакаленку Тимохе или хотя бы пообещать.