Замкнутый

Однако Бо всё равно радовался - за всё то время, что они провели в будущем, её глаза, казалось, обрели способность осмысленно глядеть на мир. Особенно это было приятно видеть после её недавнего срыва. Он тем более хорошо понимал особенности её состояния, потому что сам находился на грани чего-то подобного. Не будь у него большего хладнокровия от природы, он тоже сломался бы, но ему, к счастью, было до всего этого мало дела. Больше того, он сейчас пребывал в некой прострации. События, конечно, оказали на него влияние, но он с радостью согласился бы с тем, что это всего лишь сон, и видит он его, задремав на диване в бункере. Вот-вот хмель немного отступит, или пиво неизбежно потребует его визита в уборную, и он проснётся. От этого перемещения в пространстве и времени его отделяла только абсолютная отчётливость ощущений.

Он чувствовал этот руль, становившийся очень тугим при повороте на большой скорости, чувствовал сигарету в пальцах, что немного мешала этот самый руль поворачивать, и уж кончено, поднеси он эту сигарету ко рту, уж точно ощутил бы горечь и теплоту вдыхаемого дыма. Это то, за что он мог ручаться, а в целом, если сконцентрироваться на пресловутом "здесь и сейчас", всё было настоящим - и Светти, сидящая на соседнем сидении, и весь этот мир, к счастью отделённый от них стёклами кабины.

Ему казалось, что молчание длится слишком долго, и вот-вот она обрушится на него с новыми требованиями что-либо сделать. Захочет знать, как, по его мнению, они смогут всё изменить, и уж конечно захочет во всём этом участвовать. У него в голове даже был небольшой сценарий, похожий на кучу современных и не очень фильмов, когда двое - или любое другое небольшое количество людей - выступают против системы. Разница состояла лишь в том, что в фильмах в большинстве случаев был счастливый конец, а здесь на это не стоило даже рассчитывать.

Красто уже не казалась ему средненькой фирмой вынужденной содержать филиалы в отдалённых провинциальных городках, одним из которых был Сендсоул. Нет, это была махина, которая оказалась способной сотворить нечто, что может изменить не только ход времени, но и судьбу всего мира, хотя, если поразмыслить это были близкие понятия, если не одно и то же, но роли компании это не меняло. Одно Красто много чего стоит, а ведь над ним ещё есть федералы, которые за два грёбаных дня разобрались во всём и дышат им в затылок. Бо уже не питал иллюзий по поводу того, что от них удастся спастись, только бросив машину в песках и сбежав, или применив её. Он с радостью избежал бы второго варианта, потому что он сам по себе предоставлял слишком много альтернатив, в которых нельзя было быть уверенным. Если делить их на две большие группы, то он предпочёл бы не ту, которую они выбрали сейчас, а скорее прошлое, но оно было опаснее в плане неопределённости.

За размышлением он сначала не заметил, как догоревшая сигарета обожгла пальцы, а потом и как они добрались до места. Светти за всё это время не изменила положения, в котором сидела, лишь устремила голову вперёд, по ходу движения.

Бо постарался встать в точности по следам, хотя правильно понимал, что это не слишком важно. Сейчас такая педантичность была вызвана скорее суевериями - земля, на которую он страстно желал бы спрыгнуть, ещё не обозначилась под ногами, и он боялся, что её так и не будет. Одно он решил точно - сейчас он сам будет управлять машиной, потому что Светти не вызывала у него доверия.

Когда они вышли наружу, открыли ворота и запустили резонанс, он понял, что зря опасался. Светти пребывала в прострации. Она уже не была той уверенной в себе девицей, как в момент их первой встречи. Тогда она ощущала свободу и своё превосходство - в том числе над ним. Сейчас же она сжалась. Её плечи были сдвинуты вперёд, а руки убраны в карманы. Если бы вокруг не было достаточно тепло, Веллерн бы решил, что она дрожит от мороза, который ещё не ослаб после ночи.

Однако и ему и ей стало гораздо спокойнее после того, как белая пелена вновь сошлась около них. Они оба с замиранием сердца ждали, когда затихнет пульсирующий звук, и оба инстинктивно потянулись к ручке возвращения в настоящее, когда это произошло. Веллерн стоял ближе, и подал её назад первым. При этом он ощущал себя необычно. Это не какая-нибудь простая регулировка. Эта маленькая пластмасска, нанизанная на железный рычажок, меняла весь мир.

Он сделал всё в точности так, как говорил старик: вернул регулятор поближе к середине и дождался, пока он сам встанет ровно по центру. Заветный якорь сработал, и теперь возвращение в настоящее было неизбежным. Если сказать по другому - делом времени - то возникали противоречия, вызывавшие улыбку, но Веллерну и его спутнице сейчас было не до улыбок.