Замочить Того. Полный текст

— Как образованный человек, вы должны знать, что множество событий ин риал произошли по досадной случайности и этот набор практически всегда был направлен против грейт русской нации. Императрица умирает в момент, когда ван оф сильнейших европиан кантри есть готово войти в состав империи, цепь смертей приводит к власти не самого подходящего для этот роль наследника…

Бородатый многозначительно покашлял.

— Извините, Ваше Величество, ничего личного. Это есть факт из риал хистори.

— Клупинное, итущее от корней самой сущности нашей, чувство! — хорошо поставленным баритоном произнёс мужчина в костюме и многозначительно придвинул к ковбою опустевшую рюмку.

Махнули ещё по одной, уровень взаимопонимания за столом ещё немного возрос. Николай закончил с солянкой, промокнул губы салфеткой, и изобразил лицом внимание.

— Большинство этих кажущихся случайными печальных событий организованы врагами русского народа — вздохнул бородатый, и изменить историю мы, к сожалению, не в силах.

Николай удивился – вторая компания за день, и тоже историей недовольны.

— Зато мы можем её переписать! — Фраза оказалась короткой, и прибалт, как его про себя обозначил Николай, сумел выговорить её за один раз.

Увы, продолжить беседу в ресторане не получилось — не вовремя появившаяся официантка  заметила очередную бутылку, извлекаемую ковбоем из сумки, и завизжала смертельно раненой циркуляркой. Вызванные этим заклинанием из сумрачных глубин заведения охранники склонности к переговорам не проявили, и компания, рассчитавшись за съеденное-выпитое, была вынуждена переместиться на улицу.

— Вам только кажется, что вы белорус, — обняв Николая, убеждал его бородатый. Нет такого народа, есть русское население Северо-Западного края, обманутое русофобской пропагандой.

—  Если пы тогда в погребах японского проненосца всё-таки стетонировали фаршированные шимосой поеприпасы, — вещал идущий рядом прибалт.

— Йес, и если бы Руднефф был не совсем Руднефф, а как бы немного Ушакофф, и смог реализовать задуманную мной версию бэттл…

Влившаяся на хорошо подготовленную пивом подушку водка как-то странно подействовала на Николая. Он шагал с новыми знакомыми, пытался объяснить, что ему нужно обязательно попасть на поезд. Сознание выхватывало из разговора только отдельные  слова и фразы: Алексеев, Порт-Артур, почему-то постоянно упоминались ноги, и кажется, они были того… или не того….  В группу всё время вливались новые собеседники. Откуда появился давешний осветитель в компании с решительной учительницей, Николай потом вспомнить так и не смог, они, между прочим, тоже. Но в тему вошли органично.  В уши лезло:

— Я в то время был уже весомой фигурой, молодой человек. Не верите? В Панджшерском ущелье подо мной сработала противотанковая мина! Она таки требует серьёзной нагрузки, под всякой шелупонью не рвётся. Это, знаете, двадцать килограммов пластита, двадцать!

Лепет подавленного оппонента:

— Как же Вы спались?

— Кто вам сказал, что спасся? В клочья разнесло…

— Кругобайкальская железная дорога…

Услышав о железной дороге, организм командированного взбодрился, воспрял, и вся компания двинулась усаживать минского гостя в поезд.

Долго разбирались, кого сдавать милым очаровательным проводницам, желающих среди мужской части компании оказалось неожиданно много. Если бы в билетах не писали фамилию пассажира, остался бы Николай на перроне — а так был доставлен на место номер тринадцать, выложен ровным слоем на оплаченное ложе, в каковой позиции под стук колёс и покачивание вагона уплыл сознанием в дали неизведанные.

***

— Господин хороший, просыпайтесь, приехали.

С похмелья и спросонья Николай соображает с трудом, веки неподъёмны, как две штанги рекордного веса. К тому же, размещение воды в теле явно находится в критической несбалансированности – во рту лето в Сахаре, зато ниже пояса явная угроза весеннего половодья, плотины на пределе и вот-вот не выдержат. Ещё мужик какой-то прицепился…

— Вставайте, вставайте, господин иноземец, пора уже, последний остались. 

Благообразный мужчина в непонятной форме аккуратно, но настойчиво, со сноровкой, выдающей многолетнюю практику, поднимает Николая. Помогает надеть верхнюю одежду, суёт в руку сумку и, бережно поддерживая, выставляет из вагона на перрон.

Николай фокусирует взгляд на здании вокзала, удивляется, поворачивается к поезду, недоумевая, разглядывает антикварного вида подвижной состав…

Пока он собирается с мыслями, паровоз даёт свисток, одетые в чёрное проводники в фуражках выставляют из дверей вагонов жёлтые флажки, поезд лязгает сцепками и буферами, после чего уползает со станции.

— Охренеть — недоумённо таращится на окружающее Николай, — Я же в Минск ехал! Тут что, кино снимают?

В прострации он не сопротивляется навязавшему свои услуги носильщику, который влечёт его в здание вокзала, изумлённо таращится на дородного усатого детину в смутно знакомой форме – у того на боку висит самая натуральная шашка! Или сабля…