Замочная скважина

Нет, этим утром она получила все, что причиталось, будьте уверены. Питер ушел на работу действительно умиротворенный и крайне довольный жизнью. Он даже присвистывал, когда садился в такси, а деревья вокруг казались ему даже зеленее обычного.

Он уверен, что этот урок Нара забудет не скоро. Станет, как шелковая, по крайней мере недели на две точно. Станет жрать чертовы сэндвичи, которые делает ей Гвен, пока эта туша спит, а не раскрывать рот направо и налево.

Та дочка, которую он заслуживает всеми своими жертвами, никогда бы не посмела сделать то, что сделала сегодня Нара. Она бы вставала вместе с Гвен и готовила отдельно ему болтунью, потому что он ее обожает, но Гвен так и не научилась делать ее нормально. А Нара бы умела. Та Нара, которую он заслуживает, конечно умела бы. Потому что она бы понимала, в каком неоплатном долгу перед отцом. Она бы научилась готовить болтунью и делала ее ему каждое утро. Она бы всегда была за столом с собранными волосами, в выглаженной одежде и с улыбкой на лице. Иначе говоря – копией Гвен, только в роли дочери, а не супруги.

Та малютка, которую он заслуживает – никогда бы не посмела скинуть еду на пол, послать его к черту, а после залепить оплеуху.

Но благодаря утреннему уроку, эта мерзавка, которая досталась ему вместо заслуженной умницы, станет на время идеальной дочерью. Рано или поздно он заставит ее понять, как многим она ему обязана. Может, не сразу. Может, потребуется время. Но она поймет.

Точно поймет.

И тогда, наконец, оплатит свой долг.

Питер заходит в дом, скинув ботинки один о другой, а деловой рюкзак бросив в угол, как то всегда делают дети. Он их за это ругает, потому что это непозволительно, но ему самому можно – потому что он пахал целый день ради того, чтобы они могли есть, и потому его рюкзак может валятся там, где пожелает.

Но первое, что бросается ему в глаза – он не видит кроссовок Нары. Он запретил ей есть и куда-либо выходить, кроме туалета, а Гвен поставил следить за этим. Конечно, он понимал, что его озабоченная сама собой жена, вряд ли станет следить за холодильником. Но был уверен, что уж с входной дверью она справится.

Можно было просто закрыть ее на ключ и забрать его с собой.

Питер чувствует, как ярость медленно начинает подступать к горлу, но пока он еще в силах ее сдерживать.

Этому должно быть логичное объяснение.

После сегодняшнего Нара не посмела бы дернуть куда-то гулять со своими дружками. Не сегодня. Да и Гвен проследила бы за этим. Может.. может жена просто убрала ее кроссовки, чтобы они даже не злили Питера одним своим напоминанием о наличии нерадивой дочери?

Хм-м, это разумно. Такое могло быть.

– Гвен! – кричит он, решив подтвердить свою идею сразу, и со спокойной душой пойти в душ – Гвен.

– Иду, милый – лилейный голосок доносится из спальни. Шаги жены, как всегда, бесшумны, точно она парит в воздухе. Красивая, статная, нежная, грациозная и понимающая – вот она-то, в отличии от Нары, является тем человеком, которого он заслужил.

Питер обожает Гвен. Он ее действительно любит.

Но не отрицает, что порой и она нуждается в паре уроков.

Все они в них нуждаются.

И ее спиногрызы, избалованные этим богатеньким ублюдком. Питер знает, как Джек построил свой бизнес. Как годами при странных обстоятельствах погибали партнеры, встававшие у него на пути. Один за другим.

И никогда не находилось ни единой улики против Джека. Хотя только дурак не смог бы провести нужную параллель.

Неугодный человек, встающий на его пути. Гибель этого человека. Процветание бизнеса дальше.

Он избавляется от них, как от мух, совершенно не стесняясь.

Его руки по локоть в крови. И Джек призренен Питеру. Чтобы не думали Джейзи, Нейт или даже сама Гвен – он не завидует деньгам Джека. И ему самому.

Его просто раздражают последствия, оставленные Джеком и его деньгами в воспитании его пасынка и падчерицы. Конечно, он наделал и свободен, а Питеру теперь разгребай это.

Учи их.

Перевоспитывай.

Наконец, Гвен появляется в прихожей. Прекрасная, как всегда. От нее исходит аромат его любимых духов. Волосы схвачены в прелестном свободном пучке, пара прядей выбивается вперед. Она напоминает ему какую-нибудь греческую принцессу.

Гвен подходит, целует его в щеку и помогает снять пиджак, точно верхнюю одежду. Питер позволяет ей это. Он считает, что таким образом жена проявляет к нему уважение, любовь, заботу. Он ценит это. Он тоже заботится о ней. Разве не из заботы, уважения и любви он шлялся два года подряд на встречи с ее гребанным бывшим?

– Это ты убрала обувь Нары? – спрашивает, не забыв, для чего изначально ее позвал.

Гвен удивленно (но не сильно – это усугубляет морщины) вскидывает бровь:

– О чем ты, дорогой?

Но ее взгляд тут же устремляется вниз – она лично проверяет, действительно ли исчезла упомянутая обувь. Этот жест красноречивее слов говорит Питеру о том, что жена понятия не имеет, о чем речь.

Значит, это не она.