Замок

– Я работал начальником охраны, получал приличную зарплату, и еще левые деньги были, в центре города купил квартиру, где мы с женой и дочкой счастливо жили. Любой их каприз я выполнял по первому зову, каких бы денег мне это ни стоило. Эту квартиру я держал как запасной аэродром, с ребятами отдохнуть, с девочками покувыркаться. И вот как-то прошлым летом мы с ребятами зашли в казино, спустили немало денег, просидели там до темноты. Настроение было испорчено большой потерей денег, мои друзья сильно перебрали спиртного и у выхода пристали к девушке, она от них отчаянно отбивалась и звала на помощь, я подбежал и стал оттаскивать своих друзей от несчастной девицы. Но вдруг она подпрыгнула вверх метра на два, ударила меня, потом моих друзей. Я очнулся в больнице с раздробленной коленной чашечкой, моим друзьям повезло, отделались легкими ушибами. А мне сделали операцию, не помогло, потом еще одну, и та напрасно, врачи сказали, что останусь инвалидом до конца своих дней. С работы уволили за ненадобностью, жена через пять месяцев взяла дочь и ушла, сказала, что ей муж- инвалид не нужен, я им оставил квартиру в центре, а сам переехал вот сюда, с тех пор живу здесь один, друзья меня забыли, никому не нужен стал. У Виталия на глаза навернулись слезы.

Татьяна слушала печальный рассказ хозяина и понимала, что та девушка на улице – это она, и то, что Виталий стал калекой, это ее вина, и только ее, от стыда она была готова провалиться сквозь пол. Ее то кидало в жар, то в холод, иногда ей хотелось упасть перед хозяином на колени, признаться, что это она его покалечила, что из-за нее он остался один на всем белом свете никому не нужный. Но что даст это признание, он просто ее прогонит и никогда не пустит на порог, в те минуты, когда слушала рассказ инвалида, она дала себе клятву, что будет заботиться о нем и постарается что-нибудь сделать для Виталия.

– Дядя Виталий, а что говорят врачи, неужели ничего нельзя сделать?

– У нас в городе не берутся делать операцию, нет такой клиники по суставам. Мне недавно звонил мой друг детства из Германии и предложил лечение там, но эта операция очень дорого стоит, я обзвонил всех своих друзей, и никто из них мне денег не дал.

– А сколько надо? Может, я смогу помочь, у меня много друзей.

Хозяин обнял, прижал к себе Татьяну, как родную дочь, он гладил её по голове, что-то шептал. Вот так он, наверное, ласкал свою жену, дочь, и за его ласку ему отплатили предательством, больше никак нельзя назвать то, что сделала с ним его семья. Но самую большую боль для него сделала она, как можно загладить свою вину, Татьяна не знала.

– Танюшка, мне пора на работу.

– Вы работаете? – удивилась Татьяна.

– Да, надо же мне на что-то жить, мне помогли баптисты, они зимой ходили по квартирам и агитировали людей обратиться в свою веру. Я очень внимательно и долго их выслушивал и, когда они попрощались, твердо для себя решил уйти с головой и душой в веру.

– Дядя Виталий, вы баптист? – удивленно и недоверчиво воскликнула Татьяна.

– Нет, зачем баптист, я их внимательно выслушал, но я не американец, я русский человек, и вера наша православная мне ближе, у меня даже дед был протоиереем, его в 1937 году арестовали, и он больше домой не вернулся. Иногда мне кажется, что это по Божьей воле я стал инвалидом, теперь я каждый день хожу в церковь и возношу молитвы Богу. А раньше я ходил в церковь только освятить крестик или новую машину. И знаешь, Танюш, по Божьей воле я пою на клиросе в той самой церкви, где служил настоятелем мой дед.

– Дядя Виталий, можно я к вам буду приходить в гости?

– Я тебе буду очень рад. В церкви мне хорошо, но когда я прихожу домой, меня одолевает уныние, а уныние- это грех, и по вечерам я очень рад всем гостям. Возьми мою визитку, звони в любое время.

На улице раздался сигнал машины.

– Все, Танюша, мне пора, это мой друг приехал, он отвезет меня в храм. Вот надень тапочки, и пошли.

Виталий взял костыль и, на него опираясь, вышел на улицу, за ним следовала Татьяна, она смотрела, как сильно хромает Виталий, какую боль ему причиняет каждый шаг; и то, что во всей этой боли виновата только она, сильно терзало душу. На улице стоял старенький москвич, за рулем сидел мужчина лет сорока, увидав Виталия, он расцвел в улыбке.

– Здравствуй, Виталий, это твоя дочь?

– Нет, брат мой Сергей, это моя племянница, в гости пришла.

– Садись быстрей, мы на службу опоздаем.

Церковь, в которой работал Виталий, стояла на берегу большого озера, храм еще был на реставрации, но изнутри доносились церковные песнопения. Зазвучали колокола веселым перезвоном, что-то потянуло Татьяну войти в храм, будто неведомая сила влекла девушку на молитву.

– Дядя Виталий, а можно мне зайти в храм? – рассматривая свою одежду и щупая свой опухший глаз, спросила Татьяна.

– Конечно, можно, – воскликнул весело Сергей, он порылся в бардачке и достал из него старый потрепанный платок.

– Сестричка, накинь на голову, женщинам с непокрытой головой в храм нельзя входить.

– Я в джинсах, ведь нельзя! И глаз?