Замок

— Это я уже понял. Но пока не понял, о чем идет речь.

— Я уполномочен предложить тебе работу.

— И где? Надеюсь, не менеджером в торговом центре.

— Я же просил не ерничать, — с укором произнес Антон. — Где — это не столь важно. Это может быть должность в генеральном совете нашей партии, в аппарате президента или еще в какой-нибудь структуре. Но в любом случае тебе будут платить очень большие деньги.

— А можно полюбопытствовать о сумме?

— Да, — кивнул Антон головой. — Конкретная сумма будет определена на основе взаимной договоренностью между тобой и работодателем. Но речь идет приблизительно о миллионе долларов в год. Как это тебе?

— Да никак, Антон. Меня больше интересует характер работы. Вдруг мне предложат носить сотрудникам кофе.

Антон тяжело вздохнул, но снова просить отца не ерничать не стал.

— Кофе, если захочешь, будет носить тебе личная секретарша, — сообщил он.

— Красивая? Ты знаешь, я воспринимаю только красивых женщин.

— У тебя будет возможность подобрать ее самому по своему вкусу.

— В таком случае я почти согласен. Только до сих пор я не понял, в чем суть моей работы?

Антон встал, прошелся по номеру, снова сел.

— Сейчас объясню. Ты будешь делать то, что делал всегда — предлагать идеи, концепции. Только будет одно отличие от того, чем ты привык заниматься. Ты всегда работал на себя, а теперь будешь работать на заказ. За это тебе и собираются столько платить.

— Теперь все встало на свои места. А я уж было обрадовался.

— Отец, речь идет о крайне серьезном деле.

— Я и не сомневаюсь, иначе ты вряд ли бы почтил своим визитом мой юбилей.

— Я бы приехал в любом случае.

— Не криви душой, Антон.

— Сейчас речь идет о другом.

— Как знать. Мы часто заблуждаемся, нам кажется, что мы говорим об одном, а на самом деле подразумеваем совсем другое. Разве не так?

— Конечно, бывает и так, но давай не будем отклоняться в сторону.

— Да я и не отклоняюсь. Ладно, приступай к самой сути.

— Но я практически все сказал.

Каманин покачал головой.

— А вот в этом ты ошибаешься, ты сказал только второстепенное, а вот главное говорить не хочешь.

Антон удивленно посмотрел на отца.

— Не пойму, о чем ты?

— Да о том, дорогой сынок, чем вызвано столь неожиданное предложение?

— Но я уже сказал.

— Ты просто сказал, что я должен предлагать идеи, концепции по заказу твоих начальников. Но не сказал, почему вдруг возникла такая острая необходимость именно во мне.

— Никакой острой необходимости нет, просто руководству страны нужны новые идеи.

— До сих пор твое руководство как-то обходилось без моей помощи. А сейчас вдруг она понадобилась. Хотя я никогда не скрывал, как отношусь к нынешней власти. И до сих пор она делала вид, что просто меня не замечает. А тут неожиданно заметила. Да еще как заметила, предлагает такие деньги. Тебе не кажется это странным?

Антон растерянно посмотрел на отца, случилось то, чего он опасался с самого начала, разговор зашел в ту зону, куда очень не хотел, чтобы он заходил бы.

— Не мучайся с ответом, — сказал Каманин. — У нынешних властителей кончились идеи, им больше нечего предложить обществу. А предлагать нужно постоянно, иначе как оправдать узурпацию власти. Вот они вспомнили даже обо мне, как последней надежде.

— Это не так, — пробормотал Антон.

— Да так, — махнул рукой Каманин. — Все диктатуры рано или поздно испытывают острую нехватку идей. Их же надо все время выдумывать. Это правду говорить легко, она сама просится, чтобы ее озвучили. А ложь нужно постоянно сочинять, обосновывать. Да еще потом попадаешь от нее в зависимость. И уже совсем не представляешь, что следует делать. Именно это и произошло с нынешней властью. Признайся, Антон, какой резон тебе мне врать. Это когда ты выступаешь с трибуны или участвуешь в ток-шоу по телевидению, то несешь всякую околесицу. А тут мы с тобой наедине, даже Марию отослали.

— Откуда ты знаешь, про мои выступления и ток-шоу? Ты же не смотришь телевизор. — сам мне говорил. В замке нет ни одного.

— Иногда смотрю, чтобы знать, что у вас происходит. И пару раз слышал тебя. Это гнусно, Антон. Ради того, чтобы удержать свои привилегии, ты готов говорить все, что угодно, публично произносить любую ложь. Но теперь она у вас кончилась, вы не знаете, что еще придумать. Поэтому понадобились новые пособия. Скажи честно, разве не так?

Антон мрачно буравил глазами отца. Антон вдруг осознал, что всегда его ненавидел. И совсем не за то, что тот оставил его мать, а потому что он олицетворял то, что было ему глубоко чуждо и враждебно.

— Ладно, отец, ты как всегда прав. Нам, в самом деле, уже нечего говорить людям, все, что могли, уже сказали. Требуется что-то новое. Надо же чем-то кормить население. Ты это хотел от меня услышать.

Несколько мгновений Каманин молча смотрел на сына.

— Признайся, Антон, вот сказал правду — и стало легче.

— Что это меняет?

— Правда всегда меняет очень многое. В том числе, и то, чего сказавший совсем менять не желает. Вот как ты сейчас. Я давно хотел с тобой поговорить, Антон. Но ты сам начал этот разговор. И тем облегчил мою участь.

— Я рад, что хоть чем-то помог тебе, отец.