Замок

Если честно, наверное, я и сам не лучше людей, сидевших напротив. А возможно, даже хуже, потому что они более прямы и честны в своём безразличии к чужим жизням, а я что-то накручиваю. Та же Алина была для меня никем, и не скажу, что сильно за неё переживал бы, будь она сейчас жива, и расстроился потому, что люди погибли прямо у меня на глазах, а это было впервые, когда я видел трупы, да ещё и в каком виде.

Но ведь и раньше чужое горе не так уж и трогало меня. Когда читаешь новости, что в теракте погибли люди, или кто-то пострадал в ДТП, или умер от болезни, или попал в плен на войне, или остался инвалидом в результате несчастного случая… В общем, всё это чужое горе воспринималось, как нечто далёкое, не связанное с тобой. Потому подобные вещи являются только информацией, которая никак не трогает за живое. Да и все люди такие: пишут в социальных сетях о чьём-то горе, или обсуждают какие-то очередные негативные новости, кого-то осуждают, кого-то поддерживают, но на самом деле абсолютному большинству это безразлично, ведь это их напрямую не касается. Новости о войне, голоде, чьих-то зверствах ежедневно читают три-четыре миллиарда человек на земле, и почему-то не помню я трёх-четырёх миллиардов сочувствующих, делающих хоть что-то, чтобы всё изменить — каждый живёт своей жизнью, выстраивая собственную зону комфорта. А те, кто ходит с лозунгами «остановить войну» или «прекратить страдания», в девяносто девяти случаях из ста пытаются либо пропиариться, либо заработать.

В общем, стоило приня́ть как данность тот факт, что я такая же сволочь, как и сидящие передо мной люди, вот и всё…

Кроме самой возможности прочесть написанное в трактате, обсуждалось, как и когда мне заниматься переводом. Я наотрез отказался переключиться на перевод книги полностью, хотя Арнольд с пеной у рта убеждал меня и остальных, что так нужно, так правильно и тому подобное.

Условия мной были поставлены простые — я тренируюсь, как и все, а вечером уделяю переводу два-три часа, в зависимости от настроения, самочувствия и прочих факторов. Хоть старик и кривил рожу, но заставить меня поступить иначе он не смог.

Далее обсуждалось место. При́няли решение, что работать я буду в кабинете Амалии. Как выяснилось, комнаты наших руководителей защищены специальными руническими барьерами, которые не позволяют заглянуть в помещение с помощью магии, а также не пропускают никакие звуки ни внутрь, ни наружу. Сделано так для того, чтобы любые переговоры оставались втайне.

Видимо, поэтому Амалия не переживала, что её кто-то услышит во время наших ночных, вернее, вечерних развлечений. А также из-за этого она ничего не слышала, когда я стучал в дверь после схватки с троллем, а я не слышал, как без конца трезвонил в колокольчик, дёргая за верёвочку.

Епископ настаивал, чтобы перевод книги вёлся в его кабинете, но перспектива смены окружения с интересной красавицы, на сморщенного от старости эльфа с признаками сумасшествия приводила меня в ужас. Пришлось под надуманным предлогом отказаться, мол, мне с баронессой уже привычнее и тому подобное. Заставить меня, опять же, не смогли, я просто упёрся, заявив, что или буду работать один, или с Амалией, или пошли все на фиг и переводите трактат сами. В результате на леди Седер были возложены обязанности контролировать процесс перевода и помогать мне в этом нелёгком деле.

Далее, Арнольд настоял, на моём переезде в центральную часть замка. Вот в этом вопросе долго уговаривать не пришлось, и я согласился на комнату в том же коридоре, где жили Амалия и Арнольд. Помещение также было звуконепроницаемым, но в нём работать над переводом запретили, так как комната не оборудовалась магическим сейфом, куда можно быстро спрятать книгу в случае экстренных обстоятельств. Таких сейфов в замке оказалось два: в комнате епископа и в комнате баронессы. Возможно, они меня и обманывали, но, думаю, Арнольд был в слишком возбуждённом состоянии, чтобы складно врать. Да и мне было безразлично, сколько здесь этих сейфов — хоть два, хоть двадцать два.

Выторговал себе условие, чтобы на меня не давили со сроками, объяснив, что в книге Оскара очень много непонятных слов или применённых странным образом выражений, поэтому каждый день скорость перевода текста будет разной.