Замок

«Чего это она решила, что я её за задницу хочу потрогать? Ну, то есть хочу, конечно, но не сейчас же, когда нахожусь чёрт знает где и чёрт знает с кем…»

— Ну-у…, а тебя как зовут? Ты можешь представиться? — опустив глаза, спросила Азалия, уже окончательно переставшая реветь.

«А, правда, как объяснить-то?»

Я почесал макушку. Затем подошёл к стене и начал просто пальцем писать своё имя, медленно выводя буквы:

— Д

— Е

— Н

— И

— С

— Тебя зовут Денис? — спросила Лера.

Я кивнул, а следом тут же замер.

«Что за символы я сейчас выводил? Это был не русский язык… Кроме того, мы все из разных мест, а говорим на одном языке. Причём чисто, без акцента. А откуда я знаю, что без акцента? Но ведь знаю же!»

Из-за этого озарения я начал вспоминать всю предыдущую беседу и понял, что это не русский язык, и не английский… Вообще, непонятно какой, но я почему-то его понимаю, и остальные присутствующие тоже.

Осознав новую странность, я подловил себя на нелепой мысли: когда человек о чём-то думает, он ведёт внутренний диалог. Этот внутренний диалог происходит на самом близком для него языке. И вот сейчас я мыслю как раз на этом непонятном языке, а совсем не на русском. Что это за речь? Почему, когда я пытаюсь в голове проговорить фразу на русском, мне нужно специально переключить свои мысли для этого?

«И всё-таки что за ерунда тут творится? Это уже, вообще, за любые рамки выходит!»

Я прошёл дальше в комнату и сел в большое мягкое кресло у стены, прямо напротив двери, уйдя в свои размышления над сложившимися обстоятельствами.

Через полчаса из единственной в комнате двери появился ещё один парень: примерно 170 сантиметров рост; блестящие каштановые волосы; гладкое, без единого намёка на бороду, лицо; карие глаза. Его звали Саид Садик. Он из Дании, хотя корни судя по имени и внешности у Саида арабские.

Знакомство повторилось, как и со мной. Саид осмотрелся вокруг, и с отрешённым выражением лица сел рядом с Лексом на диван. Тот, что-то буркнув себе под нос, отодвинулся подальше от Саида, состроив ещё более недовольную морду.

Через десять минут после Саида пришла девушка. Нона Рабин. Родом из Израиля, каштановые волосы, светло-карие глаза, светлая кожа. Полновата, на мой вкус.

Я всё усерднее думал над происходящим… Не было каких-то обобщающих нас признаков. Мы все из разных стран и городов. Внешне тоже ничего не объединяло, только возраст у всех одинаковый. Но, учитывая, что мой возраст «скрутили», как одометр у продаваемой тачки, возможно, и остальным не по 20 лет.

Почему я попал сюда? Почему с ними? Почему нас собрали здесь? И где это «здесь»? Как мне сделали эту «пластическую операцию» по омоложению и коррекции цвета глаз? Сколько прошло времени с момента, как я здесь оказался? Что от нас хотят? Почему никто ничего не требует, если от нас чего-то хотят? Если меня похитили, то, скорее всего, знают, что я нормально могу разговаривать. Не получу ли я за свою комедию пилюлю, резко восстанавливающего речевую функцию, через отнимающиеся почки или печень? Почему я «говорю» и пишу на языке, который даже не слышал никогда?

От этого роя вопросов без ответов разболелась голова. А все вопросы свелись к одному-единственному — «Как такое может быть?»

…

Почти все сидели молча.

Только Мириям и Алина о чём-то шептались, внимательно осматривая каждого и периодически хихикая. Они мне казались самыми подозрительными, потому что у всех жёсткий стресс, а эти кости окружающим перемывают, весело обсуждая парней и внешний вид остальных девушек. Я узнал содержание их бесед, когда эти подружки были недалеко от меня и думали, что раз стоят ко мне спиной, я не смогу прочитать по губам о чём идёт разговор.

Я, конечно, для этого и начал цирк с глухонемыми котятами, чтобы получить какую-либо информацию, пока остальные на моё присутствие внимания не обращают. Вот только я надеялся на «информацию», а не на бесполезный трёп и сплетни.

Через полчаса после прихода Ноны дверь вновь открылась.

Азалия встала, видимо, решив поприветствовать очередного новенького в нашей компании «старожилов» общей комнаты, но через пару шагов замерла.

В комнату вошёл мужчина, существенно отличавшийся от всех собравшихся. Это был старик с седыми волосами и густой аккуратной бородой до груди. На вид старику было лет шестьдесят пять. У него было доброе выражение на морщинистом лице и очень странные глаза — жёлтые или, правильнее сказать, золотые… Взгляд был весёлым.

Одевался дед у того же кутюрье, что и все здесь собравшиеся. Его роба напоминала нашу, с тем отличием, что была белоснежной, а пуговицы — золотыми.

Дед осмотрел всех в комнате и бодрой походкой дошёл до одного из свободных кресел.

— Я попрошу всех сесть напротив меня.

После слов старика помещение заполнилось мужскими матами и женским визгом, потому что вся мебель сама поехала по залу и встала так, чтобы присутствующие находились напротив него. К Азалии, которая в это время стояла посреди комнаты, кресло подъехало сзади и аккуратно толкнуло её под коленки, вследствие чего она с визгом плюхнулась в это самое кресло.