Замок Афродиты

— Бросьте, житейское дело. Я и сам когда-то был молод. — Он помолчал и вернулся к своей обычной манере: — Мы же, мистер Уильямс, со своей стороны смеем надеяться, что вы посетите Афины на следующей неделе, где мы в рабочем порядке сможем согласовать наши дальнейшие действия.

— Несомненно, в рабочем порядке, — заверил Оскар и в течение получаса отправил Кататаракису факс.

— Но ведь это означает, что ты заявил о согласии на сделку с этим сомнительным Катаракисом! — Нора была ошеломлена.

— Видишь ли, дарлинг, в ту ночь с четверга на пятницу, я передумал многое, но вероятность того, что кто-то за моей спиной откроет фиктивный счет и заявит о нем грекам, похитив для этой цели мой ноутбук, даже не приходила мне в голову. Но если злоумышленник однажды проделал это, что мешает повторить ему ту же процедуру снова? И каким бы ни был Катаракис, во второй раз мне вряд ли удастся переубедить его, не сообщив всей правды. Соответственно, деловая репутация моя и моей фирмы будут навеки погублены. Из двух зол я выбрал меньшее, рассудив, что, если бы Катаракис был заинтересован в фиктивном счете, он ни за что не известил бы меня. Инвесторы перечислили бы туда деньги, те, кто задумал авантюру, сняли бы их, а все подозрения — на мою голову!

— Я вот слушаю, слушаю тебя, Оскар, — помолчав, сказала Нора, — и просто удивляюсь. Неужели даже итальянское «е» в письме не убедило тебя, что тут замешан Хэмпшир?

— Дарлинг, если бы это действительно делал Тони, он-то уж не ограничился бы одним посланием, а переписывался бы с греками, как полагается! И у них не возникло бы ни малейших подозрений до того момента, как наружу не выплыла бы пропажа денег. И я был бы обречен. «Принудительное исполнение судебного решения» — так ты, кажется, говорила? Это не Хэмпшир. Однозначно.

— Тогда Кармер? Очаровашка Лео?

— Скорее всего. Потому-то Тони и отправился к нему на разведку, когда сегодня утром мы с ним сопоставили факты.

— То есть до сегодняшнего утра ты скрывал от него все?

— Просто поговорить не было возможности. Сначала он был в Манчестере, и я не мог связаться с ним из-за пропажи мобильника. А вчера, когда я от тебя звонил в контору, чтобы выяснить у Бетти, так ли уж необходимо мое присутствие, он как раз в тот момент оказался в приемной.

— О, мистер Уильямс, это вы! — взволнованно воскликнула Бетти, услышав голос шефа. — Тут мистер Хэмпшир. Он переживает, он потерял вас! С вами все в порядке?

Оскар не успел ответить, как в трубке зазвучал баритон:

— Где ты, Уильямс? Что с тобой?

— Да все в порядке. Просто я где-то посеял мобильный телефон. Пришлось спешно завести новый. Запиши мой номер. Диктую… И не волнуйтесь за меня. Я хочу денек посидеть дома — кажется, простыл слегка. Но все в поряд…

— В порядке? Дома? — перебил Хэмпшир. — Да я со вчерашнего вечера звоню тебе туда! Там никто не берет трубку! Где ты? Что, в конце концов, происходит?

— Слушай, я за городом, у матери. Не паникуй. Все нормально. Поговорим завтра.

— Мать здорова?

— Здорова, здорова.

— А с греческим проектом что?

— Все хорошо. До завтра.

— Но Бетти… мисс Дуглас говорит, что в пятницу ты был в конторе! Что произошло?

— Уже все в порядке. До завтра.

— Зря ты вчера не пошел на работу, — сказала Нора. — Выяснил бы хоть что-нибудь. В твоей ситуации нельзя терять ни дня!

— Я и не терял. — Оскар повел бровями и галантно поцеловал ее руку. — Разве нам было плохо с тобой вчера? И нечего смотреть на меня так. Я не пошел на работу ради тебя, а ты еще недовольна. Все-таки женщины странные существа.

Нора прищурилась.

— А что, если предположить, что эти три ночи и два дня ты следил за мной?

— Дарлинг, почему ты так упорно не веришь в любовь?

— Ладно, Оскар, оставим любовь. Ты ведь подозревал меня. Ты сам признавался.

Оскар хмыкнул и поцокал языком.