Замок Белого Волка

Когда мы выбрались, Эд закрыл проход. Где-то внутри, под неумолимый скрип смыкающихся скал, раздался предсмертный вой каких-то тварей. Значит, погоня всё-таки была.

– Седрик!

– Сир? – мгновенно откликнулся он.

– Доставь людей в замок. Те, кто захвачен в наших деревнях, могут вернуться домой. Компенсации за сожженные жилища не будет, наша казна и так скуднее запасов церковной мыши.

– Куда прикажете определить чужаков?

– Пусть решат сами. Они вольны вернуться к своим хозяевам, вольны бежать дальше, вольны признать своим сюзереном меня и жить здесь по нашим законам.

Седрик молча наклонил голову в знак покорности приказу, а я шевельнул поводья, понукая коня.

– Вы опять спешите, мой господин?

– Да, мы с Эдом уйдём раньше. У меня серьёзные проблемы…

– С вашей дочерью, сир?

Я поднял на него изумлённые глаза. Старый воин улыбнулся уголком рта.

– Быть может, взрослой дочери лорда Белхорста пора вернуться в наш старый замок?

Я обернулся к Эду. Наглый, ухмыляющийся бог, вновь приписавший себе все победы, постарался быстренько скрыться за крупом своей белой кобылки. Вот, значит, как? Ну-ну…

Выйдя из гобелена первым, я сразу же рванул в ванную смывать запах конского пота. Дяде Эдику, как вы уже догадались, было глубоко параллельно, чем и почём он пах. Франт и балагур там, здесь он превращался в неряху и зануду. Чтобы хоть чуть-чуть, хоть самую капельку можно было любить или терпеть его, надо было знать его жизнь в обеих ипостасях.

Пока намыливался, слышал сквозь дверь приглушённый голос Хельги:

– Пап, ты в порядке? Ты там не утопиться собрался, нет?

– Там нельзя утопиться, дитя, – ответил за меня дядя Эдик. – Но он может, конечно, попробовать повеситься на шланге от душа. У меня не получилось. Помнишь, в тот день, когда я ещё сунул голову в стиральную машинку?

– Па-па-а-а-а! – пароходной сиреной завелась моя дочь.

Пришлось выключить воду, наорать на одного, успокоить другую, потом наоборот и через две минуты, с мыльной пеной за ушами, кое-как вытершись, выйти к этим доставалам.

– Ну почему я в своём доме не могу спокойно, в тишине, без воплей и понуканий, принять душ?!

– А мне без тебя скучно…

– И мне!

– Эд, помолчи, пожалуйста. Лапка, чего же скучно, я ушёл в ванную комнату, ты сидела в Инете…

– Я тоже хочу там сидеть! Дитя моё, почему мне нельзя показывать те фото, где я похож на викинга?

– Дядя Эдик, ты про ту похабщину, где ты стоишь на кухне, в одной руке у тебя половник, в другой неразмороженная курица, а на голове кастрюля? Я удалила их ещё позавчера.

– А сколько дней они провисели? – ахнул я, ибо на тех фото Эд был совершенно голый.

– Три дня, пока не заметила. Он не стал звездой Ютуба, но определённый интерес на определённых сайтах вызвал!

Гордый собой, дядя Эдик танцевальным па обошёл свою неприступную племянницу и, скрываясь в своей комнате, послал мне воздушный поцелуй.

– Он не такой, – попытался оправдаться я. – Просто привык быть в центре внимания и любит ажиотаж вокруг своей особы.

– Да знаю я, – привычно отмахнулась Хельга. – Па, но именно это меня и бесит! Будь он и вправду голубой, трансвестит или нудист-натурал, а то строит из себя непонятно какого гламурного ханурика со справкой из психушки… Сделать тебе чаю?

– Да, пожалуй, и у нас там вроде пельмени оставались.

– Уже нет. Он начал их варить в электрочайнике и забыл. Как весь ток по квартире не вырубило, ума не приложу?! Кстати, чайник проще купить новый.

В общем, день получился долгим и насыщенным. Соответственно ночка тоже не задалась. Собственно, мы с Хельгой коротали время на кухне: она за уроками, я с очередной книгой об антикварном оружии, присланной знакомым автором с Кубани. Мне как раз предлагали раритетную шашку начала девятнадцатого века, трёхдольную, с золотой вязью на клинке и дырочками от императорского вензеля на головке рукояти. Очень вовремя.

– Хм… отказать. – Я щёлкнул клавишей ноутбука, сравнивая изображение на фото в книге с изображением на экране. – Кубанские шашки Златоустовского завода были двудольными, специальных офицерских клинков среди них не выделялось, а надпись позолотой вообще не использовалась, ибо мгновенно стиралась в бою. Итого?

– Польская подделка, – не отрывая глаз от учебника английского, оттарабанила моя дочь. – Рынок антиквариата сокращается с каждым годом, а потому даёт от четырнадцати до двадцати процентов роста дохода в год. И на восемьдесят процентов состоит из подделок.

– Умница, – похвалил я. – Ещё вот предлагают кинжал барона Врангеля. Вроде бы всё чисто, но цена-а…

– Па, а почему ты занялся именно антиквариатом?

Я притих. Объяснять ей, каким образом мне удалось протащить в нашу реальность из Закордонья пару древних книг и целую коллекцию топоров древних викингов, казалось не очень уместным. Зачем ребёнку знать, что её отец начинал карьеру как обычный вор? Хорошо ещё не могильники раскапывал…