Замок Белого Волка

Мы резко обернулись и всё равно опоздали – большой восьмистрельный арбалет с убийственной точностью вогнал все восемь стальных копий в бок моей бывшей жены. Промахнуться по такой огромной мишени было невозможно. Хель охнула, покачнулась и начала таять…

– Мама-а!!

Я успел перехватить Хельгу в тот миг, когда она с голыми руками бросилась на Некроманта. Он в чёрном балахоне всё так же стоял на своём брошенном помосте, окружённый кучами могильного пепла. В его руках нервно подрагивал большой пистолет типа «беретты». Значит, злодей откуда-то выполз после взрыва…

– Вы всё испортили! Вы предали меня, вы меня обманули. Знали, что у меня горячая кровь, и всё просчитали заранее. Вы на всё готовы ради денег!

– Не надо, успокойся, – попросил я, прижимая Хельгу к груди и заслоняя её от нацеленного на нас выстрела.

– Он убил маму-у… – чуть не заревела моя дочь. – Она исчезла-а…

– Богиню смерти нельзя убить, – успокаивающе напомнил я. – Но это в её стиле – уйти эффектно, предоставив нам возможность оплакать её безвременную гибель и страшно отомстить врагу. Иногда она такая позёрка…

– Не шептаться! Не обниматься! – продолжал драть глотку Некромант, не слыша мягкого стука копыт по пеплу. – Вы могли разделить мою славу! Но ты… ты подлец, Ставр, ты предал не только дружбу, но и любовь!

– Па-а? – вытерла нос Хельга. – О чём это он? Между вами что-то было?

– Между нами было всё! – Некромант решительно откинул капюшон назад, и мы дружно уставились на безумное лицо седой Дамы из Белого Комитета. – Ставр, всё ещё можно вернуть. Просто позвони мне…

Хельга посмотрела на меня, на неё и выразительно покрутила пальцем у виска.

– Что ж, это твой ответ? Тогда слишком поздно, дело получило огласку, один из нас должен умереть. Ты кинул меня. Что же ты, трус?

Я молчал. Во-первых, женщина явно находилась на той стадии шизофренического возбуждения, когда любые слова бесполезны. Во-вторых, у неё пистолет, а у меня под рукой даже кинуть в неё нечем. Остаётся надеяться на Центуриона и…

– Ха-ха-ха, смерть не страшна. Я сделала свой ход и буду ждать, а вы… а ты… а она… Да, она должна умереть прямо сейчас! Ой…

Последнее восклицание вырвалось из уст Некроманта, или Некромантессы, когда Десигуаль спустил тетиву. Короткий арбалетный болт влетел Даме ровнёхонько в правую ягодицу! Подозреваю, что белый карлик целился меж лопаток, но не учёл расстояния и поправки на ветер. Тем не менее тётка выронила пистолет и бухнулась на колени, перемежая вой, слёзы и отборный солдафонский мат…

– Это ты его выпустила?

– Конечно! А зачем опять сажать в тюрьму мою обезьянку? – насупилась Хельга.

– Это цверг. Такой злобный и коварный карлик, – ещё раз строго и назидательно напомнил я. – Он вполне мог стрелять и в нас, просто промахнулся. Вот сама посмотри на его хитрую морду!

Подбежавший Десигуаль мгновенно сделал невинные глаза, всем видом изображая кротость, смирение и чисто детское непонимание, как это хоть кто-то мог истолковать его героический поступок превратно…

– Сир, доверяйте вашей дочери, у неё золотое сердце! – объявил он, прыгая прямо с седла на помост. – А в знак своей безудержной преданности я прямо сейчас свяжу эту старую стерву! Вот, вот и вот! А хотите, я в неё ещё и плюну?

Дама из Комитета брыкалась, визжала, угрожала всем всё про нас рассказать, но белый карлик очень профессионально заломил ей руки за спину и связал её же поясом с кобурой. Бдительный Центурион на всякий пожарный подпихнул копытом «беретту», поглубже закапывая ствол в пепел мертвяков. А со стороны замка к нам уже неслись другие всадники…

– Пап, знаешь, пожалуй, я всё-таки завтра пойду в школу, – меланхолично пробормотала моя героическая дочь. – Сколько у меня там времени до Выбора?

– Больше трёх месяцев. Но разве не ты говорила, что в школе тишина и рутина?

– С сегодняшнего дня я, кажется, безумно люблю тишину, покой и рутину.

– Договорились, – улыбнулся я.

– Но обезьянку я беру с собой!

– В школу?

– Да! Будет за мной портфель таскать, девчонки обзавидуются…

– Я не обезьянка! – возвысил голос Десигуаль.

– Банан хочешь?

– Хочу!

Минутой позже нас уже обнимали Эд и Седрик. Старый воин – одной рукой, другая висела на перевязи, серьёзная рана в предплечье, но вроде бы кости целы. На кудрявом боге едва держались изрубленные и помятые доспехи, он держал нас обоих за плечи, словно боясь, что мы исчезнем, и плакал, потому что никто не видит…

Победа далась нам дорогой ценой. Впрочем, если бы богиня смерти не порвала договор, то и этой победы не было бы. Когда мы пришли в замок, нас встречали усталые, окровавленные люди, всё ещё не верящие до конца, что новой атаки не будет. Капитан ушёл, не дождавшись меня и не сказав ни слова, хотя вот уж с кем мне надо было бы серьёзно поговорить. Вместе с ним ушли и молодые граничары, мне сказали, что ребята потеряли четверых.