Замок Бландинг (сборник)

Поговорить с Гертрудой удалось только тогда, когда пили коктейль перед обедом. Настоящий торговец, мастер своего дела, не сдается. Причесываясь, Фредди понял, как убедить тетю, и, спустившись в столовую, вспомнил о своей миссии. Гертруда сидела у рояля, наигрывая что-то мечтательное.

– Надо нам поговорить, – сказал Фредди. – Что за ерунда у вас с Тушей?

Гертруда покраснела:

– Ты видел Руперта?

– Я у него был.

– О?

– Он страдает.

– О!

– Да, страдает, – подтвердил Фредди. – И как тут не страдать, когда твоя невеста разъезжает с певцами? Что ты в нем нашла? Чем он берет? Не галстуками, они у него жуткие. Как и весь вид. Костюмы какие-то… готовые, что ли… Мало того – баки! Да, короткие, но есть. Ну можно ли предпочесть такому человеку, как Туша, этого хлыща?

Гертруда взяла несколько аккордов.

– Я не собираюсь это обсуждать, – сказала она. – Не твое дело.

– Нет, прости! – сказал Фредди. – Извини! Кто вам все устроил? Если бы не я, вы бы вовек не обручились. Значит, я вроде ангела-хранителя и дело – мое. Конечно, – прибавил он, – я тебя понимаю. Этот тип тебя охмурил, и тебе кажется, что Туша – какой-то пресный. Но, посуди сама, старушка…

– Я не старушка.

– Посуди сама, идиотка! Туша – прекраснейший человек, надежный. А такие, как твой Уоткинс… Ничего, когда будет поздно, прибежишь ко мне! «Ах, почему я не подумала?» А я отвечу: «Кретинка…»

– Продавай ты лучше свой корм, – сказала Гертруда.

Фредди сурово на нее посмотрел.

– Это наследственное, – сказал он. – От матери. Как и она, ты не способна понять, где правда. Корм? Ха-ха! Уж я его продавал. И что же? Ничего. Ну, подождем до вечера!

– А сейчас что, не вечер?

– Более позднего. Увидишь интересный опыт.

– Опыт?

– Еще какой!

– Что это значит?

– Это значит «хороший».

После обеда в Бландингском замке вроде бы царил мир. Заглянув в янтарную комнату, ненаблюдательный человек решил бы, что все в порядке. Лорд Эмсворт читал в углу книгу о свиньях. Сестра его, леди Констанс Кибл, что-то шила. Племянница, Гертруда, смотрела на Орло Уоткинса. А этот самый Уоткинс, глядя в потолок, пел эстрадным тенором о каких-то розах.

Фредди тут не было. Казалось бы, одного этого достаточно, чтобы его отец счел вечер удачным. Но загляните глубже! Леди Олсоп, глядя на дочь, просто терзалась. Гертруда тоже терзалась после разговора с Фредди. Терзалась и леди Констанс, которой сестра с родственной прямотой сказала недавно, кто именно позволяет эстрадным тенорам разгуливать по замкам. Лорд Эмсворт испытывал то, что испытает всякий, когда хочет читать о свиньях, а ему поют о розах.

Только Орло Уоткинс был счастлив. Но приближался и его час – когда он распелся вконец, за дверью кто-то залаял. Он не любил собак; а теноры еще и не любят, чтобы с ними соревновались.

Дверь открылась, появился Фредди с маленьким мешочком. За ним шел Бутыль. Лицо у Фредди было именно такое, какое бывает у людей, поставивших на карту все. Примерно так выглядели гвардейцы при Ватерлоо.

– Тетя Джорджиана, – сказал он, показывая мешочек, на который кидался Бутыль, – ты отказалась пойти в конюшню, и я принес мышей сюда.

Лорд Эмсворт поднял глаза от книги.

– А, Фредерик! – сказал он. – Уведи эту собаку.

Леди Констанс оторвалась от шитья.

– Фредерик, – сказала она, – раз уж пришел, садись. Только выгони собаку.

Леди Олсоп, оторвавшись от Гертруды, выразила совсем уж мало радости.

– Фредди, как ты мне надоел! Убери собаку.

Фредди презрел их всех.

– Здесь, – сказал он тете Джорджиане, – несколько простых мышей. Если ты выйдешь на террасу, я их с удовольствием выпущу. Тогда ты убедишься.

Эти слова встретили по-разному. Леди Олсоп завизжала. Леди Констанс потянулась к звонку. Лорд Эмсворт фыркнул. Орло Уоткинс побледнел и спрятался за Гертруду. Гертруда поджала губы. Она выросла в деревне, мышей любила, и такое поведение ей не понравилось.

Открылась дверь, вошел Бидж. Он собирался забрать кофейные чашки, но оказалось, что есть и другое дело.

– Бидж! – вскричала леди Констанс. – Заберите этих мышей!

– Мышей, миледи?

– Они в мешочке! У мистера Фредерика!

Если Бидж и удивился, что младший сын его лорда носит мышей в мешочках, он этого не выказал. Прошептав: «Простите», он взял мешочек и направился к выходу.

Фредди сел в кресло и мрачно сидел, подперев лицо ладонями. Пылким и молодым людям нелегко, когда мешают их делу.

Лорд Эмсворт вернулся к своей книге, леди Констанс – к шитью, леди Олсоп – к мыслям. Орло Уоткинс объяснял Гертруде свое поведение.

– Я ненавижу мышей, – говорил он. – Просто не выношу.

– Да? – сказала Гертруда.

– Конечно, я их не боюсь, но они мне неприятны.

– Да-а?

Взгляд у нее был странный. О чем она думала? Не о том ли вечере, когда, увидев в темноте летучую мышь, она нашла надежную защиту у Руперта Бингэма? Быть может, она увидала очами души, как он – бесстрашный, преданный, верный – отгоняет опасную тварь широкополой шляпой?

Видимо, да, ибо она спросила:

– А летучих?

– Простите?

– Мышей.

– Летучих мышей?

– Боитесь?

– Я их не люблю, – признался Орло Уоткинс, сел к роялю и запел о волшебстве июньской красоты, когда благоухают все цветы.