Замок братьев Сенарега

Человек — не призрак, не тень. Он может, конечно, скользнуть легкой тенью под нависшими карнизами боевых площадок вдоль стен, меж невысокими дворовыми строениями. Но не в силах вовсе раствориться в ночной тьме. Испытанные в лесных войнах, в ночных внезапных нападениях и вылазках молдавские ратники не имели в ту пору равных в искусстве сливаться для стороннего взора с кустом и камнем, деревом и травой. Но бесплотными не были и они. К полуночи рыцарь Конрад с площадки донжона стал беспокойно всматриваться во все закоулки замкового двора. То тут, то там, чудилось коменданту: в темных впадинах под стенами, за выступами башен сгустившийся мрак приходил в движение, слух тревожили легкие шорохи, слабый звон, словно от металла, чиркнувшего о камень, донесшийся откуда—то тихий скрип. Но все тут же смолкало, замирало, исчезало. Ворота крепко заперты, воины Леричей начеку, никто не поднимает тревоги. Нет, Конраду то почудилось; сказывается, видно, усталость, долгое ожидание. А может быть, это ворог, извечный ворог господа и его иноков придумал рыцарю новое испытание, пытаясь заставить Конрада уверовать в то, чего нет.

Тени в углах и каменных щелях замка меж тем продолжали прибывать. Они двигались осторожными рывками, прокрадывались, как рыси, все дальше — к воротам Леричей, к квадратной башне над ними. Конрад снова наставил ухо — казалось, кто—то тихо вскрикнул неведомо где. Но нет, все снова спокойно окрест.

Сдавленный возглас, однако, вовсе не почудился молодому ливонцу. То вправду захрипел в сдавивших шею дюжих руках дозорный, стороживший дверцу в надвратной башне на гребне стены.

Тудор Боур и горстка его земляков, выбравшись на волю, неуклонно двигались к цели. И вовсе не для того, чтобы, добравшись до выхода, убежать. Сотник усмехнулся во тьме: все было нынче, как в ту ночь, когда на замок напали татары, и все — по—иному, ибо теперь к воротам крался серой тенью сам он, отбивший тот налет. Не зазевались бы только те, что в поле, поспели бы в нужный час. Тудор, хоронясь меж двумя зубцами, вгляделся в ночную степь. Буераки, заросли, ковыля — все, казалось, крепко спало под неярким лунным светом, все безмолвствовало и было недвижно. Неужто промедлят, подведут?

Но вот тихо хрустнула ветка в ближнем кустарнике. Что—то темное метнулось ко рву, скатилось в него. Чуть слышно хлюпнула неглубокая вода. Нет, братья не подвели, близится пора.

Снова впереди произошло короткое движение. То Юга и Сае, затаившиеся в нише для ядер около баллисты, втащили в нее проходившего мимо сторожевого. Путь к воротам по стене был свободен; первым к ним, вместе с сотником, скользнул сведущий в крепостных запорах ага. Снаружи, извещенные криком ночной птицы, туда устремились прибывшие на подмогу белгородцы.

Нуретдин—ага и Тудор Боур пробрались в верхнее помещение башни. Здесь были уже Банчул, Драгош, Тома, Рагузан. Недвижно лежали застигнутые врасплох наемники. У стен темнели два тяжелых колеса — вороты от решетки и створок брамы. Тудор поставил к ним шестерых дюжих воинов; сам же, сквозь люк в полу, мягко спрыгнул вниз, в проем ворот. Нуретдин последовал за ним.

Остававшиеся еще во дворе недавние узники бросились туда же: скрываться уже было нечего. И заскрипели, завизжали, отворяемые настежь тяжкие ворота, стопудовая кованая решетка. И раздались по всему двору тревожные крики, забил над часовней колокол, забегали с факелами проснувшиеся, уже одетые и вооруженные люди.

Двор сразу же был освещен десятками факелов. И в этом свете рыцарь Конрад за считанные мгновения построил своих головорезов. Почуяв кровь, бывалые ратники привычно заняли свои места, в нетерпении сразиться. Впереди, укрывшись за большими прямоугольными щитами, обнажив клинки, встали меченосцы. Из—за их голов протянули вперед длинные сулицы копейщики. В третьем ряду и глубже трудилась, заряжая смертоносное оружие, главная сила малого, но грозного войска Леричей — арбалетчики.

Нападающие тем временем во все большем числе врывались во двор сквозь приоткрытые врата, под приподнятой зубастой решеткой, растекались вокруг, охватывая донжон и стоящую перед ним Конрадову фалангу. И ливонец отдал приказ.

Словно злые шмели, из строя наемников вырвались плотным роем тяжелые арбалетные дротики, метя в сгрудившихся перед вратами белгородцев. Раздались стоны — несколько человек упало. Просвистели еще дротики — то выстрелили другие арбалетчики, поставленные на верхней площадке донжона. Раздался грохот огневого залпа — грянули аркебузы, спрятанные за средними амбразурами главной башни. Нападающие попали под жестокий обстрел и несли потери.

Медлить было нельзя. Тудор, ведя своих, бросился вперед.