Замок Дор. Прощай, молодость (сборник)

«Если бы я не знал, что Трежантиль и по своему характеру, и по складу ума не способен к тайной любовной связи, – подумал доктор Карфэкс, – я бы решил, что застукал его на месте преступления». Ибо владелец Пенквайта залился румянцем, удивительным для человека, долгие годы страдавшего от больной печени, а красивая молодая хозяйка «Розы и якоря» находилась довольно далеко от Троя, куда ее должны бы призывать прямые обязанности, так что можно было предположить, что она пришла в это отдаленное место с определенной целью. Короче говоря, человек, наделенный хотя бы крупицей проницательности, подумал бы, что это заранее назначенное любовное свидание.

Доктор Карфэкс проехал в двуколке, в которую была впряжена исполненная негодования Кассандра, трусившая мерной рысцой, две с половиной мили, отделявшие его от Пенквайта. Там он узнал, что Трежантиль отправился на прогулку и в последний раз его видели, когда он спускался с холма, направляясь в Вудгейт-Пилл. Доктор оставил лошадь и двуколку на попечение Дингля, кучера, и отправился пешком на поиски своего пациента, которого в конце концов обнаружил в нижней части поля, расположенного на холме, – Трежантиль собирался спуститься к бухте.

Мистер Трежантиль, полагавший, что его гость прибыл, чтобы приятно провести время, наблюдая за птицами, а затем выпить чашечку чая, был обескуражен, когда сделался объектом нападок. Негодуя, пациент начал доказывать свою невиновность, и как раз в этот момент они наткнулись на ту самую злосчастную женщину, имя которой было на устах у обоих. Уже само по себе плохо было то, что его обвинили, будто он показал личные записи и бумаги доктора парню из Бретани, но когда за этим обвинением последовало предположение, будто он обсуждал с женой хозяина гостиницы достойную порицания любовную связь давно усопших Тристана и Изольды, это ущемило чувство собственного достоинства мистера Трежантиля. Неудивительно, что он покраснел и под взглядом доктора начал выпутываться из затруднительного положения:

– Какой приятный сюрприз! Так редко встречаешь кого-то в Вудгейт-Пилле – все так заросло, столько крапивы и папоротника. Но в этом году такое изобилие ежевики – я вижу, вы захватили с собой корзинку, несомненно, вы намереваетесь наполнить ее прямо сейчас. Ну-ну, кто бы мог подумать! Я только что говорил доктору Карфэксу… – Мистер Трежантиль оставил фразу незаконченной из опасения, что это даст лишний повод наговорить в его адрес еще больше обвинений. И он изобразил бурную деятельность, хлеща своей палкой по зарослям. Это позволило ему повернуться спиной к Карфэксу и молодой женщине, скрывая таким образом свое смущение и одновременно пытаясь уменьшить запустение, царившее здесь веками.

Линнет Льюворн перевела презрительный взгляд с пациента доктора Карфэкса, с такой яростью набросившегося вдруг на ни в чем не повинный папоротник, на высокую фигуру самого доктора Карфэкса. Его насмешливый взгляд напомнил ей те времена, когда она в детстве пыталась скрыть от него сыпь, настаивая, будто эта сыпь оттого, что она ела клубнику, хотя они оба прекрасно понимали, что у нее корь.

– Чудесное утро для размышлений, – заметил доктор, окидывая взглядом пейзаж, – и ничто не дает мужчине или женщине такого чувства соразмерности, как бухта во время отлива: тогда обнажаются все тайные уродства, которые мы считали забытыми и мертвыми. Однако я не вижу ни лодки, ни лошади, следовательно вы пришли пешком. Вы любите ходить?

Линнет истолковала его интонацию следующим образом: если это еще не война, то скоро до того дойдет. Доктор Карфэкс что-то подозревает – но что именно?

– Вообще-то, люблю, – ответила она холодно. – Я зашла к людям, которые живут там, где я родилась, – в кузнице у Замка Дор, а потом решила прийти сюда. Как вы сказали, сегодня чудесное утро для размышлений.

– Но кажется, пойдет дождь, – возразил ее противник, – еще до наступления сумерек. Поэтому вам бы лучше дойти с нами до Пенквайта, и я, с вашего разрешения, подвез бы вас в своей двуколке.

Линнет колебалась, украдкой бросая взгляды на полуразрушенное строение, и доктор, от зорких глаз которого не ускользало ничто, недоумевал: отчего это уединенное жилище, хоть и очаровательное в своем романтическом обрамлении, она предпочитает его обществу в двуколке. Быть может, он все-таки прав и она пришла сюда на свидание с кем-то – Трежантиль, конечно, не в счет.

Должно быть, Линнет угадала его мысли, так как медленно поднялась на ноги, взяла свою корзинку и отряхнула с платья приставшие к нему листья.

– Благодарю вас, – произнесла она небрежно, а затем, неожиданно повысив голос, вероятно, чтобы привлечь внимание мистера Трежантиля, все еще сражавшегося с зарослями, добавила: – Наверно, будет разумным принять ваше предложение и отправиться с вами домой, в Трой. А ежевики я смогу насобирать и завтра, если будет хорошая погода.

Очевидно, ее слова были услышаны, ибо мистер Трежантиль, в замешательстве глядя на доктора, появился из зарослей, весь в колючках. Он указал на изгородь, за которой простирались его владения.