Замок Дор

Почему же весь мир не может стать счастливым? Конечно, в нем много жестокости. Далеко, на севере, ему довелось познать дикую ярость моря, когда он много дней отчаянно боролся за свою молодую жизнь. Существовали и такие негодяи, как шкипер Фугеро. И отчего это к радости всегда примешивается печаль? Почему она отыскала его в этом прекрасном краю, куда его таким загадочным образом забросила судьба и где его с такой добротой лечили, кормили и даже приняли в семью? И он платил чем мог — благодарностью, преданностью, работой, любовью. Почему миссис Бозанко, его вторая мать, относившаяся к нему почти с такой же нежностью, как к своим детям, выставила его за дверь, хотя он ни в чем не провинился? Его родная мать сказала ему однажды, что он был рожден в печали и в печали крещен. Он предполагал, что отец его утонул ночью в Baie des Trés-passés — в Бухте мертвецов, как раз накануне того дня, когда его сын появился на свет. Он недолго проучился в школе, а затем ушел в море на исландском рыболовецком судне. Да, тогда-то и начались ужасы: огромные волны бушевали за бортом, подбрасывая судно как скорлупку, а на борту кипели дикие, просто зверские страсти. Ну что же, Богу виднее. Судьба даровала ему отрадную передышку, а теперь — снова в море. Для того он и родился на свет, и нет в его душе вражды к морю.

Он начал подниматься в гору, проходя мимо стогов, которые сам помогал ставить. Их благоухание в этот июльский вечер напомнило ему о Мэри и Джонни, об их невинных играх, в которых он участвовал, о чудесном мирке, от которого его отлучили за то, что он полюбил. У поворота дороги он остановился и оглянулся. Внизу, в долине, светилось окно; и снова, с печалью в душе, он благословил этот дом.

Миновав поле, прозванное Воротами Марка, он выбрал кратчайший путь к Замку Дор. Возле земляного вала он вспомнил наставления Деборы и вошел в амфитеатр. Там было пусто. Дважды он обошел амфитеатр, а затем через ворота выбрался на дорогу.

На некотором расстоянии от Замка Дор на дорогу падала широкая лента света из кузницы. Эту ленту пересекла фигура, отбрасывавшая длинную тень. Казалось, ему было суждено всегда видеть ее в сполохах огня.

— Вы пришли раньше времени, — заметила Линнет.

— Случайно. Я недолго ждал.

— Случайно? А что это за узелок у вас на палке?

— Это все, что у меня есть. Меня уволили. Я должен ехать в Трой и рано утром явиться на таможню, чтобы сесть на пакетбот «Дауншир». Кажется, он отплывает до полудня — так сказала миссис Бозанко, которая все это устроила. Таким образом, нам по пути, и я все объясню, пока буду провожать вас до дому, если позволите.

Но она кивнула в сторону ворот, и он открыл их, пропуская ее вперед.

— Мы можем побеседовать здесь. Она вас уволила? Почему?

— Потому что… — Он запнулся и беспомощно умолк.

— О, я знаю! Эти холодные женщины севера, исполненные чувства долга! Итак, Дебора принесла вам мою записку — и вы уезжаете, Амиот!

— Миссис!

— Здесь темно, и я не вижу ваших глаз. Но посмотрите мне в лицо и скажите правду: что-нибудь случилось с вами в последнее время?

— Я не знаю, не знаю!

В следующее мгновение она оказалась у него в объятиях, захлебываясь счастливым смехом:

— Ты никуда не поедешь! Скажи, что ты никогда не уедешь! Амиот! Амиот!

Они стояли у ворот, и над ними сияла Диана[36] в своей первой четверти, яркая, с заостренными концами, как кривая восточная сабля.

Старый лесник, живший в домике над маленьким пляжем — вдоль берега тянется целая цепочка таких домишек, к которым спускаются леса от Замка Дор, — поднялся в четыре утра с намерением проверить свои сети. Он исполнял самые разнообразные обязанности при своем хозяине, большой дом которого стоял наверху: сторожил лес, помогал в саду, рыбачил… Всю последнюю неделю в бухте было полно барабульки. У хозяина гостила целая компания, а из рыбного нет ничего вкуснее к завтраку, чем только что выловленная барабулька.

Этот старик, по имени Эли Роу, был не из тех, кого посещают видения, но, занятый своей работой, он вдруг услышал плеск воды — слишком близко к скалам, чтобы это мог быть лосось.

Нет — это нырнул человек: через минуту-другую стало слышно, как кто-то плывет, энергично рассекая воду. Старик вгляделся. Даже в предрассветных сумерках были видны руки пловца в фосфоресцирующей воде, и ясно можно было различить темноволосую голову мужчины.

Потом к кромке воды приблизилась еще одна фигура — женская, в полном одеянии. В тишине рыбак отчетливо слышал, как у нее под ногами хрустит галька. В руках у женщины было что-то, похожее на легкий узелок. Когда пловец повернул обратно к берегу, женская фигура исчезла за выступом скалы.

Эли увидел, как пловец, выйдя из воды, бежит по берегу. Ну что же, в этом странном мире полно людей именно там, где их меньше всего ожидаешь увидеть. И не его это дело.

Но позже, пристав к берегу и вытащив из лодки улов, он, уже стоя возле калитки своего сада, увидел на тропинке женскую фигуру, удалявшуюся от моря, и подумал, что вид у женщины удрученный. Мужчина же исчез.