— Я не могу её убрать, потому как меня тут же вздёрнут на ближайшем дереве, — вздохнул Гарри. — Но вот если это будет кто-то высокопоставленный и уважаемый вроде господина гроссмейстера ордена Лазурного Меча, предоставляющего высокие стандарты нравственности и порядочности. Тут мои ребята могли бы поспособствовать развитию событий.
Кинура будто ошпарило. Вот где он не ожидал обзавестись союзником, так это в Аннуриене. С другой стороны Гарри командует людьми. Вернее аэльями. А ведь только командир может понять другого командира.
— Мне что-то подсказывает, что я останусь должным, — бросил в пустоту Кинур.
— Мне нужен всего лишь Аннуриен и прилегающие деревни. Поделим Аленой.
Поделить Аленой? В принципе это идея. А что, Кинур не сможет расправиться с Радей в одиночку?
— А ежели я справлюсь своими силами? — Кинур уставился Гарри прямо в лицо.
Гарри же смотрел куда-то мимо. Лишь спустя какое-то время гроссмейстер вспомнил, что Гарри слепой.
— Кто не с нами, господин гроссмейстер, — пропел Гарри, улыбаясь, — тот против нас. Доброй ночи.
Он развернулся и пошагал по дороге, скрываясь в темноте.
«И всё-таки нужно было заседать в АнАторе».
Вечером, после разговора с Кинуром, я находился исключительно в обществе одной лишь Ради. С глазу на глаз. Хотя скорее с глазу на пустую глазницу. Кто чем богат.
— Чем обязан таким эксклюзивным вниманием?
— Да так, вопросик возник.
Радя подозвала хозяина трактира, заказала пиво.
Я молча ждал этого самого вопроса.
— Тут даже не вопрос, а проблема. Нет основания тебе верить, Гарри. У тебя ведь, как и у Кинура, есть военная мощь, — рассуждала она. — А значит тебе ничто не мешает захватить власть. Вернее тебе это ещё и проще сделать, учитывая, что ты древний маг.
— Да, а ещё я бессмертный, — добавил я и хохотнул.
— А ещё ты… Что? Не бывает такого.
— Ты переживаешь, что я могу тебя убить и труп на заднем двое закопать, Радя? За тобой идут люди. Должны пройти годы, чтобы люди пошли за мной или за Кинуром. Сколько продержится власть тирана в этом месте?
Она молчала, ответила далеко не сразу, взяла себе время подумать.
— До первого появившегося попадуна без памяти с большой силой и желанием народа его поддерживать, — произнесла Радя. — Тебе не кажется, что ты и сейчас подходишь?
— Больше, чем ты?
— Нет, не больше, — согласилась она. — Но всё может измениться.
— Почему ты так держишься за власть?
— Так развалится всё! — встрепенулась Радя. — Этот кретин начнёт крестьян обдирать, пока они целыми деревнями умирать не начнут, а потом, как ты говорил, пойдёт и самоубьётся об демонов всей собранной толпой. И всё. Но всё же, как мне верить тебе?
— Что, не убедил?
— Не убедил, — согласилась она и вздохнула. — Ладно, что бы ты сейчас не говорил, это доверия не сформирует. Посмотрим на поступки.
Она уже зашевелилась, чтобы уйти.
— Я предложил Кинуру помощь по свержению тебя с управляющей должности, — произнёс я и услышал, как тощая задница вновь присаживается на уже успевший отодвинуться стул.
— И?
— Он помощь принял.
— И зачем ты мне теперь это рассказываешь? Думал припасти козырь?
Гнев, едва скрываемый, прорывается местами в интонации голоса.
— Вообще всё не так, как ты думаешь, — рассмеялся я. — Теперь, если Кинур захочет тебя убить, я об этом узнаю первым и смогу прикрыть тебе спину.
Она молчала. Потом подозвала хозяина, заказала себе ещё пива.
— Почему сразу не сказал?
— А что бы это изменило? Да и сейчас что изменило? Вдруг я блефую.
— Бесрезен тебя подери, Гарри! — разъярилась она, а после расхохоталась. — Ты же не переметнёшься на сторону Кинура?
— Я же выбрал тебя, когда ты предлагала мне сотрудничать, — я пожал плечами. — Не разочаруй меня.
— Вот скажи, как так получается, что это я тебя должна не разочаровать, а не ты меня? Почему ты вдруг резко сделался главнее?
— Ловкость рук и никакого мошенничества, — развёл я руками.
— Ты меня тоже не подведи. Я тебе тут пальцем грожу и хмурю брови.
Я улыбнулся.
— Понадобится помощь — обращайся.
Ночь Радя пережила, Кинур решил всё же бездействовать, потому начался пятый день с подведения итогов заседания и Радя уже официально объявила, что отныне деревни — это территориальные единицы.
— Каждый староста отныне служит при дворе, — говорила Радя, а все остальные её внимательно слушали, — потому каждому старосте присваивается дворянский титул. Гроссмейстер Кинур де Банис, есть возражения?
— Это расходится с порядками моего родного мира, однако я могу согласиться с таким решением, — изрёк гроссмейстер.
— Из этого возникает необходимость следующего действия: по возвращению мне и Труме нужно будет написать ряд грамот и развести их лично по деревням, наградив старост дворянскими титулами. Отныне деревня — центр баронства, а староста будет именоваться бароном.
— Не слишком ли велика честь? — удивилась Штольнхаб. — Хотя, если задуматься, то… — она замялась.
— Договаривай, подруга, — хохотнул скрипучий Йен. — Хотела сказать, какая страна, такие и баронства? Ну чего эт ты так покраснела?