Замок Древней (СИ)

Лишь только рассвело, мы отправились к дому Луизов. Агнес нас уже ждала, потому мы даже постучать не успели. Нас провели в дом и усадили за стол, предложив еду. Радя согласилась, я отказался, в общем-то, как и в прошлый раз.

— Мы подумали, — сообщил Марсенас. — Мы долго рассуждали и согласны, что убивать старос… графа Йена не выгодно никому в этой деревне, в том числе и господину чародею Гарри.

— Просто Гарри, пожалуйста, — попросил я, скривившись.

— Это действительно ответственность, — продолжил Марсенас, — и я так понимаю, что графом в любом случае будет Гарри, как человек, обладающий своей дружиной. Но роль полноценного старосты это не отменяет. Йен отвечал только за Аннуриен, Гарри отвечает за всё графство, только за его сохранность. Мы бы хотели принять роль ответственных за финансовое благосостояние, если можно так назвать.

— И что же про степень ответственности? — решила уточнить Радя.

Агнес вздохнула, глянула на Марсенаса, и тот ответил:

— Прямое подчинение господину Гарри, — он боролся с собой, но та его часть, которая хотела прикрыть себе задницу, победила. — Мы будем под контролем Гарри и в полной ему подотчётности, а он, соответственно, будет ответствовать перед княгиней Радей, — он улыбнулся.

С одной стороны власть, и он искренне полагал, что сможет избежать контроля, либо полагал, что я вообще не буду вмешиваться в его дела. С другой стороны отсутствие прямого наказания. Удобно, нечего сказать. Ну что ж, придётся уделять время контролю. И наказанию.

— Отлично, — произнёс я. — Мои условия при этом: каждый день, вечером, я буду приходить к тебе (время оговорим) и ты мне будешь рассказывать, чем ты сейчас занимаешься, что планируешь делать и с какими трудностями столкнулся. Если я узнаю, что ты занимаешься чем-то, о чём я не знаю, я буду требовать твоего отстранения. Идёт?

Марсенас не казался доволен, но кивнул.

Мы с Радей встали.

— В таком случае приходите в ближайшее время в храм, там решим все вопросы.

Мёртвое тело Йена Григо, накрытое белой простынёй, несли через всю деревню. Я был один из тех, кто нёс, на ряду с Димой и двумя ребятами из его охранной бригады. Аэльи, кто как мог, выказывали соболезнование, однако далеко не все понимали, что же произошло. Правды при этом не знал никто.

На Йена никто не покушался. Удар предназначался мне. Вот и вся правда. А вот чей удар: полуэльфийки или демона — это уже было загадкой даже для меня. Хотелось верить, что это демон за мной гнался, а полуэльфийка его пыталась остановить, но Эльстан сказал, что сомневается, что меч демона нанёс этот удар.

Я вздохнул и в который раз задумался, зачем я кому-то нужен. Вначале Ишиан, потом эти вдвоём, кто ещё? И всем, судя по всему, нужно моё кольцо. А кольцу нужна полуэльфийка, вспомнил вдруг я. Почему же всем нужно моё кольцо? Потому что «марионетка на сцене за пять ниток подвешена, а чтобы она жила, нужна рука умелого кукловода». Это же было среди записей Гридия, вроде это же я видел ещё где-то на письменном столе не в Пандемониуме, это же я слышал у себя в голове, когда был на пороге смерти. И что всё это значит? Единственное объяснение, которое давало мне моё сознание, это ключи для управления какой-то силой. Пять рычагов, каждый для своей части механизма, и один из рычагов вот он, у меня на пальце.

Не снять, не переодеть, не исследовать. Даёт лишь слабый магический фон, сливаясь с фоном магии этого мира. Греется, будто воспитывает меня, когда ему что-то не нравится. Разливается теплом и радостью тогда, когда действительно что-то понравилось. Как оттачивание несознательных рефлексов у какого-то животного. На деле лишь язык общения. Примитивный, но рассказывающий про цели. А цели просты: дать место в этом мире любому живому существу не зависимо от расы, умений, возраста или говнистости. Мне не нужно было даже напрягаться, чтобы быть с кольцом на одной волне, ведь это был настоящий я: никаких предрассудков, только научный подход; идти до конца и не оплывать от подваливших вдруг благ цивилизации; брать ответственность за свою жизнь, за жизни других, за это место. И самое главное, цель — помочь другим прожить подольше.

— Йен был классным дядькой, — встав перед толпой, говорила Радя. — Мы с ним половину Аленоя объездили на одном коне. Договаривались о поставках меди. Подписывали какие-то контракты, чтоб не забыть, чем мы вообще занимаемся. У меня ключ от его сейфа, где стоит отлитый станок для штамповки монет. Великая честь и попытка сохранить его труды. Но я хочу сказать, что желаю всем столько прожить, сколько он и умереть так, как умер он. Не в своей постели, не задыхаясь от боли в гниющем теле, а в бою, пусть и скоротечном, оставшись живым и весёлым, — я видел, что это она добавила исключительно от себя. Это была её мечта, а не Йена. Судя по завещанию Йен не собирался умирать вообще никогда.

Радя зажгла факел, кинула его под кучку дров.