Замок Фрюденхольм

Пригородные поезда не останавливались на станции Эстерпорт, и те, кому надо было выйти, вынуждены были проехать дальше. Эй, почему мы не остановились? Сегодня поезда не останавливаются у Эстерпорта, так как станция занята иностранными солдатами. Лангелиние была отрезана для тех, кто привык совершать по молу утреннюю прогулку. Была также захвачена крепость Кастель.

Поперек Бредгаде немцы построили баррикаду из автомобилей. Прохожие с удивлением глядели на это сооружение, но патрули прогоняли их. Некоторые зрители пытались острить:

— Что за черт! Никак сюда перенесли линию Зигфрида?

У дворца Амалиенборг стреляли. По слухам, несколько часовых убиты. Правительство ведет с немцами переговоры. Рассказывали, что король плакал.

Вообще говорили многое. Люди останавливались на улицах, сообщали друг другу новости. Говорили, что немцы высадились в Корсёре, Нюборге и Миддельфарте. Высадились немецкие войска и на острове Фальстер. Немецкая армия перешла границу в шести различных пунктах и двинулась в Ютландию. Датские пограничники были сражены выстрелами в спину убийцами, одетыми в штатское.

В Ютландии в нескольких местах датчане оказали сопротивление. Но министр обороны своевременно распорядился, чтобы не вздумали провести мобилизацию и тем самым вызвать конфликт с оккупационными властями.

По радио передавалась утренняя гимнастика, сначала для мужчин, потом для женщин. Дети направлялись в школу. Улицы Копенгагена наводнили утренние велосипедисты. Вокруг немецких патрулей толпились любопытные и глазели на ручные гранаты и стальные каски чужеземцев, совсем как в день помощи детям, когда по улицам двигались процессии одетых в маскарадные костюмы людей. Те, кто учил немецкий язык, воспользовались случаем поговорить по-немецки; кое-кто даже предлагал немецким солдатам сигареты. Тут и там появлялись стайки девиц, словно речь шла о мирном визите военного флота. А черные самолеты эскадрильями низко летали над городом, заглушая звонки трамваев и велосипедов.

После гимнастики по радио стали передавать утреннюю молитву, псалом номер пятьдесят восемь по псалтырю:

Безмерна, как песок
Иль бездна моря,
Господня милость к нам,
Когда мы в горе.
И ангелов он сонм
Послал в ту ночь,
Чтоб охранять мой дом
И мне помочь,
И горе и беда нас не коснулись боле.

Слухи распространялись из дома в дом, новости летели по телефонным проводам, мчались по улицам, ехали в трамваях, приходили утром вместе с молоком и хлебом, отправлялись рейсовыми автобусами в дальние уголки страны.

Флемминг Прос так и не уснул. Бледный от усталости, он просматривал книжные полки и ящики; ему казалось, что некоторые вещи опасно держать при себе, — вдруг немцам вздумается сделать налет на их дом. В квартире было центральное отопление, и Флеммингу пришлось носить книги в гостиную родителей, где для уюта был устроен камин, — как говорила его мать: «fire-place»[17] и «cosy-corner»[18] с подушками и скамеечками, каминными щипцами, мехами и вилкой для поджаривания хлеба. Теперь камин разожгли комплектом «Студенческой газеты».

Листовки, скопившиеся за годы революционной молодости Флемминга Проса, посыпались в огонь. «Кризис сельского хозяйства», «Кто украл деньги рабочих-обувщиков?» В камин!

У Флемминга Проса был и «Капитал» Карла Маркса. Четыре тома в серых полотняных переплетах с вызывающим упорством красовались на его полке. Он еще не успел их прочитать, но поставил себе целью сделать это потом, когда у него будет больше времени. Теперь это никогда не понадобится. То были красивые дорогие книги, две тысячи семьсот страниц на тонкой бумаге. Он собирался подчеркнуть кое-какие места, оставить на полях пометки, как доказательство вдумчивого чтения. Теперь не до того.

«Капитал» горел плохо. Книги обуглились по краям, но никак не хотели по-настоящему заняться огнем. Прос неистово бил по ним каминными щипцами, руки у него дрожали, ведь если опасная книга не поспешит сгореть, это может стоить ему жизни. Мать в утреннем халате помогала ему — раздувала мехи, украшенные медными гвоздиками и норвежским государственным гербом. Она спокойно и методично дула на книги Карла Маркса, и огонь наконец вспыхнул по-настоящему.

Этот норвежский лев с топором в передних лапах, изображенный на мехах, напомнил фру о мирном отдыхе в долине Гудбранд. Теперь немцы пришли и в Норвегию, там шла война, в горах велись сражения. Немыслимо представить себе театром военных действий это туристское местечко и отель, где бывало семейство Прос!

Друзья сообщили по телефону, что в Норвегии оккупационные войска заняли пространство от Осло до Тронхейма и что норвежская армия оказала сопротивление. Профессор Прос был знаком с главным редактором газеты «Дагбладет» Ангвисом. Тот наверняка все знает, и профессор отправился в город, чтобы разузнать новости.