Замок Ист-Линн

Надобно заметить, что у Барбары вошло в привычку, когда они были дома с мистером Карлайлом, оставлять его во время десерта и подниматься на несколько минут к своему малышу, прежде чем спуститься в гостиную. Спускаясь по лестнице в этот вечер, она увидела Люси, которая выглянула из серой гостиной.

— Нам можно войти, мама?

— Да. Попросим мадам Вин помузицировать.

Мадам Вин, когда уже не смела более медлить, подошла наконец к двери гостиной — в самый неподходящий момент, так как едва не столкнулась с мистером Карлайлом, шедшим из столовой. Увидев его, она задержалась; сначала она хотела даже незаметно удалиться, однако он оглянулся, как будто поджидал ее. Люси к этому времени уже вошла в гостиную.

— Мадам Вин, — начал он, понизив голос и придерживая дверь за ручку, — у Вас большой опыт по части детских болезней?

Она хотела ответить «Нет», ибо ее дети, пока она была с ними, отличались завидным здоровьем, однако же припомнила, что якобы потеряла четверых детей, и должна отвечать соответственно.

— Не то чтобы очень большой, сэр, но некоторый имеется.

— Не кажется ли Вам, что у Уильяма какой-то нехороший кашель?

— Думаю, он нуждается в уходе и постоянном наблюдении, особенно в ночное время. Мне хотелось бы, чтобы он спал в моей комнате, — добавила она, повинуясь внезапному порыву, дрожа всем телом. — Его кроватка легко поместится в моей комнате, и я буду ухаживать за ним, сэр, как… как… лучше, чем это сделал бы кто-либо из слуг.

— Ни за что, — с теплотой ответил м-р Карлайл. — Мы ни за что не причиним Вам таких хлопот. Он не болен и не нуждается в ночной сиделке, а если бы нуждался, мы могли бы положиться на наших слуг.

— Я так люблю детей! — осмелилась настаивать она. — Он мне уже очень полюбился, и я бы хотела денно и нощно заботиться о его здоровье. Для меня это будет удовольствием.

— Вы очень добры. Однако я уверен, что миссис Карлайл и слышать об этом не захочет. Это будет слишком обременительно для Вас.

Он сказал это достаточно решительно, после чего открыл дверь, пропуская ее в гостиную.

Более всего она боялась петь. Во время пения она не шепелявила, а потому опасалась, что ее голос или интонации могут узнать. Она решила не петь ни единой из песен, исполнявшихся в этом доме, более того — и другие исполнять лишь в половину диапазона своего голоса. Она помнила, в какое восхищение когда-то приводило мужа ее пение. Теперь для него пела Барбара.

Впрочем, в этот вечер она получила передышку. Прошло лишь несколько минут с ее появления в гостиной, когда вошел кто-то из слуг и сообщил о приезде судьи Хэйра, который вступил в комнату важной походкой, гордо неся на голове безупречно уложенный парик. При нем петь не имело смысла, ибо даже самая чудесная мелодия ничего не значила для него. М-р Карлайл и Барбара встали, чтобы поздороваться с ним.

— Ах, папа, как я рада видеть тебя! Ты нечасто бываешь у нас вечером. Садись в кресло. Познакомься: мадам Вин, — добавила она, когда судья проходил мимо гувернантки.

— Как поживаете, мадемуазель? Я нон парле Фронгсе, — сказал судья с таким видом, словно его так и подмывало добавить: «И слава Богу!».

Мадам Вин не смогла сдержать улыбки.

— В этом нет необходимости, сэр. Я англичанка, а не француженка.

— Прошу прощенья, — сказал судья. — Мне сказали, сюда приезжает некая французская мадам. К тому же, Вы и выглядите по-французски, — добавил он, разглядывая ее зеленые очки и бесформенное платье.

— Я не принял бы Вас за англичанку, если бы Вы сами не сказали этого мне. Однако же, я рад этому известию. От французских гувернанток добра ждать не приходится. Я всегда говорил: держитесь от них подальше.

— Вы так полагаете? — спросила леди Изабель.

— Уж я-то знаю, — безапелляционно заметил г-н судья. — Когда наши девочки, Анна и Барбара, были маленькими, моей жене приспичило завести французскую гувернантку. Я с подозрением отнесся к этой идее. «Она превратит нас всех в католиков, — так прямо и заявил я, — и станет требовать лягушек на обед. «Однако миссис Хэйр вообразила, как и все прочие, что девочки должны выучить французский, и я дал согласие. Она пробыла у нас два года и несколько месяцев, а затем…

— Затем что, сэр?

— Ну, это разговор не для гостиной. В то время у нас почти постоянно жил мой брат, бывший капитан первого ранга, вот уже три года как списанный на берег по болезни. И мы… застали их вдвоем. Почти с того самого дня, как французская мадемуазель переступила порог нашего дома, и до того момента, когда я вышвырнул ее, они затеяли интрижку. Миссис Хэйр с тех пор терпеть не может этих двуличных французских гувернанток, а я так и сказал, что поделом ей было! Когда я услышал, что миссис Карлайл наняла французскую мадемуазель для детей, я сказал, что она нуждается в хорошем подзатыльнике.

— Но, папа, я же говорила тебе, что мадам Вин была англичанкой, а не француженкой.

Судья буркнул что-то в ответ и продолжал, обращаясь к мадам Вин.