Замок Ист-Линн

— Я знаю, Корнелия. А если бы не знал, меня просветили бы стены Вест-Линна.

— Он что, сошел с ума?

— Я полагаю, он просто не все продумал, — ответил м-р Карлайл.

— Теперь ты должен сражаться, — с пылающим лицом продолжала она. — Раньше я противилась этому, но теперь я снимаю все возражения. Ты мне будешь не брат, если спасуешь перед ним.

— Я и не собираюсь этого делать.

— Хорошо. Иди своим путем, а он пусть ползет своим. Обращай на него не больше внимания, чем на гадюку. Арчибальд, ты должен сейчас же начать сбор голосов.

— Нет, — сказал м-р Карлайл. — Вот увидишь, Корнелия: меня изберут и без этого.

— Ну что же, мой равнодушный братец: если ты сам не снизойдешь до сбора голосов, это сделают за тебя. Я лично не пожалею тысячи фунтов на эль для избирателей.

— Не спеши, — рассмеялся м-р Карлайл. — Оставь тысячу фунтов при себе, Корнелия. Я не хочу, чтобы меня сняли под предлогом «подкупа и коррупции». А вот и сэр Джон Доубид несется к нам галопом, и лицо у него красное, как солнце в тумане.

— Пожалуй. Он тоже знает Говорю тебе, Арчибальд: Вест-Линн буквально взбудоражен, а такого с ним давненько не случалось.

И мисс Карлайл была совершенно права. Обитатели городка преисполнились возбуждения и негодования. Люди буквально сплотились вокруг м-ра Карлайла: и горожане, и сельские жители.

Однако же в Вест-Линне было много сторонников правительства, и, что бы ни чувствовали его жители все вместе или поодиночке, множество голосов могли быть отданы сэру Фрэнсису Ливайсону.

В то утро Барбара проводила мужа до ворот парка. Возвращаясь в дом, она встретила мадам Вин с детьми. Уильям выглядел совершенно здоровым, как обычно по утрам.

— Мама, — воскликнула Люси, — Вы выглядите такой разгоряченной! Щеки так и пылают.

— Я сержусь, — ответила Барбара, улыбаясь при этом.

— Почему Вы сердитесь?

— Потому что у папы появился соперник, второй кандидат.

— Разве он не имеет права на это? — спросил Уильям. — Папа говорил, что это может сделать всякий.

— Всякий, кроме того, кто осмелился сделать это, — ответила Барбара, которую возмущение заставило забыть об осторожности. — Это подлый, презренный человек, которого сторонятся все порядочные люди. И у него хватило наглости выступить против твоего папы.

— Как его зовут, мама?

И тут Барбара спохватилась. Впрочем, если она не скажет имени, они скоро узнают его от других людей.

— Это сэр Фрэнсис Ливайсон.

И тут гувернантка вскрикнула: от боли? от ужаса? от удивления? Пожалуй, от всех этих чувств одновременно. Барбара повернулась к ней, но она уже наклонила голову, кашляя, и поднесла платок к мертвенно-бледному лицу.

— Вам плохо? — участливо спросила Барбара.

— О нет, благодарю Вас. Просто… пыль попала мне в рот, вот я и закашлялась.

Миссис Карлайл не сказала более ни слова, однако же призадумалась, ибо гувернантка еле выговорила эти слова дрожащим голосом, под стать ее трясущимся пепельно-бледным губам.

«Не может ли она знать Фрэнсиса Ливайсона? — подумала Барбара. — Не упоминание ли этого имени так взволновало ее?»

В этот день мадам Вин была страшно рассеянной во время занятий. Одним из первых узнал обо всем лорд Маунт-Северн. Однажды вечером он сидел в клубе и просматривал вечернюю газету, когда взгляд его упал на слова «Карлайл» и «Вест-Линн». Будучи наслышан о вероятном избрании м-ра Карлайла и всем сердцем желая ему успеха, граф, разумеется, прочитал эту заметку.

Потом он перечитал ее еще раз, и еще. Он протер глаза, затем протер очки и даже ущипнул себя, дабы убедиться, что не спит, так как он просто не мог поверить в то, что сэр Фрэнсис Ливайсон выставил свою кандидатуру против м-ра Карлайла и теперь активно вербует сторонников в Вест-Линне.

— Вы знаете что-нибудь об этом позорном известии — позорном, независимо от того, правдиво оно или ложно? — спросил он одного из своих близких друзей.

— Увы, это правда. Я узнал об этом час назад. Этот Ливайсон, должно быть, изрядный наглец.

— Наглец! — повторил возмущенный граф, все существо которого восстало против этого известия. — Как Вы просто об этом говорите! Да его надо вздернуть, как собаку!

Он отшвырнул газету, вышел из клуба, заехал домой за саквояжем, после чего со свистками и гудками — которые, разумеется, издавал локомотив, а не почтенный лорд — помчался в Вест-Линн, захватив с собой сына. Граф Маунт-Северн не собирался оставаться в стороне от этого дела.

В эти теплые весенние дни леди Изабель взяла за правило по утрам, после завтрака, отправляться с детьми на прогулку в парк. Они были на лужайке перед домом и в то утро, когда к дому по аллее поднялись два джентльмена — точнее, один джентльмен и красивый юноша, обещающий вырасти в джентльмена под стать первому. Леди Изабель чудом не упала в обморок, ибо оказалась лицом к лицу с лордом Маунт-Северном. Граф, остановившийся, чтобы поздороваться с детьми, приподнял шляпу, увидев незнакомую даму.

— Познакомьтесь: моя гувернантка, мадам Вин, — сказала Люси.

Мадам Вин молча присела в реверансе, отвернув голову и ловя воздух ртом.

— Твой папа дома, Люси? — взволнованно спросил граф.