Замок Монбрён

– Нет, нет, ты не умрешь, мой друг, супруг мой! – вскричала молодая девушка, схватив его руки и целуя их в исступлении.– Я не хочу, чтобы ты умирал… Послушай, священник соединит нас, и я буду твоей подругой на всю жизнь. Препятствия, которых ты опасаешься, не существуют. Ты думал, что судьба назначила мне жить в богатстве, в могуществе,– ты ошибался, как ошибалась я, как ошибались все. Великолепное наследство, на которое я предъявляла права, принадлежит не мне, а моему благородному двоюродному брату Гийому де Латуру, которого считали мертвым и который, я в этом уверена, жив еще. Я владею только небольшим неотделенным феодальным доходом по наследству от матери. Конечно, этого мало, но этого достаточно для нас обоих. Мы скроемся в каком-нибудь уединенном месте, где наша бедность и неизвестность не возбудят ни пересудов, ни толков, и будем жить спокойно, счастливые друг другом. Или, если ты любишь путешествия; жизнь, ежеминутно тревожимую новыми, разнообразными впечатлениями, я последую за тобой повсюду, мой милый менестрель, и разделю с тобой твои радости и печали. Мы посвятим всю жизнь тому, чтобы в замках и городах Аквитании найти молодого барона де Латура, так давно уже пропавшего без вести, который, подобно нам, без сомнения, имел большую долю в несчастиях нашего смутного времени. Если найдем его, возвратим ему наследство, славное имя и богатые поместья, которые принадлежали нашим предкам… Улыбнись же, мой благородный Жераль, улыбнись этому будущему счастью и любви, которые открываются перед нами!

Надежды, изливавшиеся из сердца Валерии, завладели наконец трубадуром. Лицо его оживилось, глаза заблестели необыкновенным светом.

– Да, да, ты права, милая, благородная подруга,– вскричал он.– Будущее принадлежит нам! И разве можно умирать, предвидя такое блаженство? Радость и счастье заживят мою рану лучше всяких целительных снадобий! Не нужно мне земных врачей! Господь послал мне ангела, который умастил рану бальзамом надежды. Валерия, я буду черпать жизнь в твоих очах, в твоей улыбке, в твоей любви, потому что она ярко блещет вокруг тебя вместе с ненавистью и красотой. Да, я проживу еще много лет, чтобы быть супругом моей возлюбленной Валерии!

У входа в шалаш послышался шорох.

– Клянусь святым Ивом! Вот чем тут занимаются! – громко вскричал Дюгесклен, явившись вдруг перед влюбленными.– Что же это пел мне трусливый монах? Я становлюсь свидетелем сговора, а думал присутствовать при…

Без сомнения, бретонский рыцарь тотчас заметил нечто, что помешало ему закончить свою веселую тираду… В самом деле, Жераль, истощенный донельзя, после минутного оживления снова упал на ложе бледный, едва дышащий. Валерия вскрикнула от ужаса.

– Боже! – сказала она, возводя очи к небу.– Неужели все эти желания, надежды не что иное, как мечты двух безумцев?

В эту минуту старый монах, шедший по следам Дюгесклена, поспешно вбежал в шалаш, подошел к раненому и внимательно стал его рассматривать.

– Верно, наш бедный больной подвергся во время моего отсутствия сильному внутреннему потрясению,– сказал он, качая головой.– Если не хотите сделать хуже, дайте ему успокоиться.

– Итак, все для него погибель, даже любовь! – прошептала Валерия, бросаясь на скамейку и опустив голову.

С минуту в палатке царило глубочайшее молчание. Добрый монах суетился около раненого и старался влить ему в рот несколько капель подкрепляющего. Валерия сидела, погрузившись в печаль. Длинные черные волосы рассыпались вокруг ее чела как траурная вуаль. У входа вырисовывалась фигура отважного Бертрана Дюгесклена. Он был вооружен с головы до ног, и перо, качавшееся на его шлеме, почти касалось лиственной кровли. Он стоял безмолвно и неподвижно, опершись обеими руками на длинный тяжелый меч, рукоять которого имела вид креста. На загорелом и грубом лице, обрамленном стальным забралом, выражались скорбь и сострадание. Вдали шум битвы возрастал. Можно было различить удары тарана, который равномерно бил в ворота барбакана или бойницы.

Наконец Дюгесклен подошел к молодой девушке и сказал, стараясь смягчить свой грубый голос:

– Я не ожидал встретить около бедного Жераля такую благородную сиделку. Как могли вы выйти из замка, который охраняют так тщательно, и оставить родственников, к которым по крайней мере нынче утром выказывали живую благодарность?