Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

— Покажите! — весьма настойчиво выдвинулся ко мне, заметно подрагивая ноздрями от бешенства, Кубацкий. Как, однако, они осмелели!

— А то — что? — с вызовом, пряча дневник в карман, спросил я.

— Не умничайте, Павел! — Кубацкий заиграл желваками. — Здесь затронута честь многих из нас, вам в этой игре не место. Отдайте дневник!

Почувствовав появление лидера, за его спиной немедленно встали Скальцов, дядюшка с Авдотьей Михайловной, видать, уже простившей ради фамильного достоинства непутевого муженька, и даже почему-то управляющий. Только отец Ксенофонт с Дашей безучастно наблюдали за невозможным еще несколько дней назад противостоянием. Совсем уж вдалеке возвышался ничего не понимающий Силантий.

— Господа, я не отдам вам дневника, заполучить его вы сможете, только уложив меня рядом с Михайлой Яковлевичем, — для кого-то из вас, впрочем, это стало уже привычным ремеслом! — Я, ощущая необычайный прилив смелости и решимости, потихоньку двигался к выходу, ловко обходя членов противоположной группировки.

— Зачем он тебе, Павел? — укоризненно протянул князь. — Отдай. Прошу тебя!

— Дядя, как же вы не понимаете? — потихоньку продолжая движение, я тянул время. — Кто-то обязан прервать этот порочный круг, иначе это никогда не закончится! Мы должны дать чертову телеграмму и дождаться окончания следствия…

— Это невозможно, Павел! — простонал Аркадий Матвеевич, безвольно всплеснув руками.

— А вы что предлагаете — закопать тела под березкой и разъехаться по домам как ни в чем не бывало? — искренне возмутился я.

— Я считаю, раз господин Юрлов нас… покинул, мы обязаны вначале выработать общую… точку зрения на все случившееся, а после уже вызывать полицию! — выкрикнул Скальдов, краснея от натуги лицом.

— Сдается мне, вы вчера вечером уже договорились! — прозрачно намекнул я на свою осведомленность о тайном свидании на веранде. — Один только вопрос — до чего?! Уж не это ли, — я кивнул на распластанное тело отставного следователя, — итог вашего сговора?

— Да как вы смеете? — совсем уж потерял над собою контроль Скальцов, налегая на меня пухлой грудью и брызгая во все стороны слюною. — Мальчишка!

Мигом смекнув, что ситуацию надобно немедленно переломить в свою пользу и тем самым отвлечь разъяренных заговорщиков, я с несказанным удовольствием залепил престарелому любителю клубнички пару увесистых пощечин. Ахнув, все разом отступили, оставив нас друг против друга. Сергей Диомидович, раскрыв рот, машинально потер побагровевшую щеку и, взяв себя в руки, прошипел:

— Дуэль! Немедленно!

— Сергей Диомидович, одумайся! — взревел Аркадий Матвеевич, кидаясь к Скальцову. — Павел, умоляю, прости его!

— Дядюшка, я уж делал этому господину предупреждение, — как можно вежливее, отвечал я, радуясь удавшейся задумке. — Увы, он пренебрег моими словами! Сейчас же, даже если Сергей Диомидович слезно упадет мне в ноги, чего, я думаю, он делать ни в коем разе не станет, я не смогу отказать себе в удовольствии продырявить его упрямый лоб. Это — дело моей чести! Быть оскорбленным дважды за пару дней — это, господа, уже слишком, даже по меркам того, с позволения сказать, общества, в котором сей господин воспитывался и возмужал! Кстати, Сергей Диомидович, какое оружие предпочитаете? Право выбора за вами! — я откровенно наслаждался своей победой. — Что же это будет? Попытаюсь отгадать… Чернильницы? Не хотелось бы, грязновато, я слишком чистоплотен для этого… Гусиные перья! Вот достойное оружие для судейской крысы! Нет? Боже, неужто вы хотите меня убить своей ядовитой слюною? Да, тут я, пожалуй, буду бессилен — плюетесь вы как верблюд!

— Замолчите! — прохрипел Скальцов, явно чувствуя, как почва уходит у него из-под ног, — он оказался на территории, которую не знал и не мог контролировать. Этот знаток девочек, крючкотворства, мздоимства и интриг едва ли не впервые в жизни допустил просчет, который запросто мог стоить ему жизни; — Мы будем стреляться!

— Как?! — притворно закатил я глаза, продолжая ломать комедию. — Неужели вы знаете, как обращаться с этой опасной штукой? А вы знаете, что ежели вы промажете — а вы непременно промажете! — я с превеликим наслаждением засажу пулю вам в брюхо, чтобы вы помучились подольше?

— Павел Владимирович! — строго нахмурясь, тронул меня за рукав Кубацкий. — Я попросил бы вас не переходить за те рамки, которые существуют даже в презираемом вами провинциальном обществе. Дуэль так дуэль, но оскорблять Сергея Диомидовича вам не дозволено. Выясняйте свои отношения как положено!

— Боже, как дуэль?! — бросилась ко мне Авдотья Михайловна, видимо, осознав, что вскоре Медынское вполне может пополниться еще одним трупом. — Павел, я запрещаю тебе, слышишь, запрещаю!

— Увы, тетушка, ничего уже не поправить! — деликатно отрывая ее руки от своей одежды, возразил я. — Да и Сергей Диомидович, как истинный патриций духа, не сможет переменить своего решения — тяжело на шестом десятке прослыть на всю губернию трусом… Ведь так, Сергей Диомидович?

— Дайте мне пистолет, я изрешечу его! — уже не в силах более сдерживаться, истерично возопил Скальцов.