Замок на песке. Колокол

Нельзя сказать, что Мор всегда равнодушно относился к соревнованиям. Необъяснимое волнение обычно рождалось одновременно с этим событием и захватывало всех, в том числе и учителей. Но в этом году Мора действительно поразило какое-то огорчительное бесчувствие. Он с трудом заставлял себя следить за игрой. Его отделение сейчас принимало мяч. Все утро и потом некоторое время после полудня они играли на подаче и довели общий счет до 100:68. Теперь подавали подопечные Пруэтта. И одним из двух отбивающих, как раз сейчас находящимся на площадке, был Дональд Мор. Играл он исключительно хорошо, энергично, в своей неповторимой манере. И два недавно отбитых им мяча вызвали бурю рукоплесканий. Он сделал двадцать три пробежки и чувствовал себя на поле как в своей родной стихии. Общий счет пруэттовских игроков составил пятьдесят два к одному.

Джимми Кард только что встал на подаче. Накануне соревнований Карда неожиданно прикрепили к отделению Мора. В школе существовало правило, по которому, с какой-то неведомой целью, ученика могли от одного куратора вдруг взять и перевести под опеку другого. Хотя это означало лишь то, что этот ученик во время соревнований должен был играть в команде куратора, к которому его приписали, и ходить в поход с его отделением. Кард играл, будто хвастая перед зрителями своим умением – длинными пробежками, множеством разных приемчиков и выкрутасов. Мячик от его биты летел по полю со скоростью шаровой молнии, правда, не всегда по прямой. Мор наблюдал, как он подает Дональду. Потом отвернулся. Растроганный зрелищем играющего сына, в этот момент он был всей душой с ним.

Мор начал медленно прохаживаться за рядами. Тоска донимала его. Он смотрел то вдаль, через поля, туда, где краснели крыши городка, то оборачивался в сторону леса. Как там темно и прохладно. Взять, что ли, и уйти незаметно? Нет, нельзя. Раздались аплодисменты; и, обернувшись, он увидел, как Дональд передает мяч в сторону защитника для новой серии бросков. Успехи Дональда явно нравились болельщикам. Вон он стоит посреди зеленого прямоугольника, о чем-то советуясь с товарищем по команде. Кард подошел, сказал что-то, и все рассмеялись. «Любопытно, – подумал Мор, – за кого я сейчас по-настоящему болею – за свое отделение или за своего сына?»

Соревнование отделений – финал игр «на выбывание» – длилось, как правило, два дня, и первый день считался самым торжественным; именно по случаю этого первого дня директор устраивал ужин для учительского состава – мероприятие, «в эпоху консульства» Эвви достигшее беспрецедентной степени унылости. Бейсфорд, известный своей склонностью к горячительным напиткам, пытался убедить Эвви, что можно бы организовать все как-то повеселее, но напрасно. Бейсфорда в этот раз не было, а Мор, его замещавший, убеждать и не собирался. Родителям и прочим визитерам в день соревнований вход на территорию школы был запрещен, хотя некоторые иногда все же просачивались. Эти соревнования считались сугубо внутришкольным праздником, и два ряда стульев занимали целиком учителя, члены их семей, ну и какое-то количество друзей учителей. Школьники расселись вдоль опушки леса, частью на солнце, частью в тени, а некоторые разместились у павильона, недалеко от того места, где на поле стоял подающий. На всех мальчиках были особые сен-бриджевские кепочки с мягкими козырьками, которые ученики охотно носили в летнюю жару. Мор на глаз оценил, что явились в основном все. У леса болельщики сидели особенно густо. Время от времени оттуда, из-под деревьев, долетала приглушенная невнятица голосов или одиночный мальчишеский выкрик, но в основном все следили за игрой в напряженном молчании.

Эверард сидел в первом ряду, перебрасываясь репликами с Хензманом, который в дни соревнований становился персоной номер один. Пруэтт, до сих пор находившийся в павильоне, как раз показался на пороге. Тим Берк тоже сидел в первом ряду. Загоревший, выглядевший здоровее, чем когда-либо, он был, по всей видимости, в отличном расположении духа и разговаривал о чем-то с одним из учеников шестого класса. Тим умел находить общий язык с подростками. Мор раздумывал – подойти ли к Тиму или все же скрыться в лесу, но не сделал ни того ни другого. Среди болельщиков не было ни одной женщины. Нэн, которая в качестве жены преподавателя непременно бы явилась, уехала, а миссис Пруэтт как раз накануне получила солнечный удар и с головной болью лежала дома. Мор еще раз со вздохом огляделся по сторонам… Скорее бы окончился этот день.