Замок Оборотня

Сонхейд вполне натурально зарычал. Но мне было уже все равно.

– СВОЛОЧЬ! – мой крик разнесся по всему пустому замку. – Это был ты! Ты мой кошмар! Ты меня искал, и потому мне снился этот чертов кошмар! Ты! Меня не твой зверь мучил, Сонхейд, а ты! Именно ты.

И мне стало легче. Просто от того, что теперь я свой кошмар знала в лицо. И от того, что больше не боялась.

И даже от того, что:

– Я тебе всю жизнь испорчу, Сонхейд! – говорила теперь тихо. – Сам меня в мой мир вернешь, псина сволочная. И со своим зверем сам договариваться будешь. И да – я тебя больше не боюсь, волчара облезлая!

Он сидел и потрясенно смотрел на меня. Злая, я не сводила с него глаз.

– Ким, – хриплый рык.

– Ненавижу! – мой визг, от которого он вздрогнул. – Ненавижу, понял! Ненавижу тебя! Ненавижу! Урод шотландский! Ненавижу! Не…

Мой очередной вопль прервался сам. Просто горло спазмом сжало… Потому что Сонхейд начал меняться! Он вдруг подался вперед, и я услышала треск костей! Оглушительный треск костей!

Потом затрещала по швам одежда…

А затем его лицо вытянулось, глаза теперь сверкали огнем, а по всему телу начала проступать черная, с серебром по краям, шерсть!

Я попыталась отойти к камину, но больная нога дала о себе знать. А Сонхейд, стремительно оборачивающийся Сонхейд, вдруг зарычал:

– Беги, Ким!

И меня парализовало от ужаса.

Так и застыла, глядя, как вместо лорда появляется что-то поздоровее, с буграми мышц, перекатывающихся под шерстью, с клыкастой оскаленной пастью, и только взгляд оставался янтарного цвета…

И когда зверь встряхнулся, сбрасывая остатки изорванной одежды, я взглянула в глаза своему страху.

Волк! Огромный серебристо-серый волк! Хотя вот сейчас, глядя на зверя без попыток бежать изо всех сил, я вдруг поняла, что на волка это мощное животное не особо-то и похоже. Слишком огромный, слишком мускулистый, и строение пасти не совсем волчье.

Оборотень!

И этот монстр низко и глухо зарычал, дернулся, сбрасывая с себя воротничок от порванной рубахи, и… посмотрел на меня. И больше никаких оскаленных зубов, никакого рыка – волк просто смотрел своими сияющими янтарными глазами, и я увидела то, в чем никогда бы не заподозрила свой ночной кошмар, – я увидела горечь и грусть, а еще просьбу…

Где-то вдалеке громыхнул гром, опять бушевала гроза, за моей спиной, обдавая теплом, горел огонь в камине – передо мной стоял огромный волк и смотрел на меня жалобно. Столько всего было в этом зверином взгляде, что сердце защемило от боли… А он стоял и смотрел, прямо мне в глаза, и никакой опасности я от этого могучего зверя не ощущала.

А потом оборотень, осторожно ступая, подошел ко мне, обошел и носом подтолкнул к дивану. Осторожно, но настойчиво.

– Мне ходить больно, – почему-то сказала я зверю.

Тот наклонил голову, обнюхал мою повязку, лизнул шершавым языком ногу и снова подтолкнул. Пришлось пропрыгать на одной ноге к дивану. Тяжело опустившись, я посмотрела на волка. Тот подошел, лег на полу, а затем снова начал обнюхивать больную ногу. Не знаю, что он там унюхал, но в итоге взял и обхватил «гипс» зубами. Я замерла. Волк начал осторожно сжимать зубы.

Дернулась, за это получила лапу волка на колено, словно он пытался меня удержать. Так и застыла… «гипс» хрустнул под могучей челюстью… Зверь сначала убрал лапу, потом отпустил и мою ногу. Желтовато-каменная субстанция осыпалась изломанными глиняными кусочками, открывая посеревшую кожу. А потом волк вскинул голову, посмотрел мне в глаза и… положил свою лапу прямо на больную ногу, на самое чувствительное место. Я взвыла, лапа оказалась очень тяжелой, но затем…

Свет, желтовато-янтарный, тусклый, словно приглушенный, окутал мягким мерцанием лапу волка. Свет становился все ярче и ярче, а затем словно перетек на мою ногу, и боль начала уходить… Боль и онемение…

И когда зверь убрал лапу, я осторожно пошевелила пальчиками, стопой, затем так же осторожно встала – больше у меня не болело ничего!

Совсем!

С размаху опустившись обратно на диван, изумленно посмотрела на волка, а он… Зверь поднялся, сел передо мной и осторожно опустил голову мне на колени.

Мы долго так сидели – ничего не понимающая я и прикрывший глаза, грустно вдыхающий волк. Потом раздалось бурчание. Одно ухо зверя вскинулось, прислушиваясь… ну я и так знала, что это у меня в животе отсутствием еды возмущаются. Зверь это тоже понял. Поднялся, подтолкнул меня носом, требуя, чтобы я встала.

Встала, пошла за направившимся к столовой зверем. Чудовище приоткрыло дверь и посторонилось, галантно пропуская меня. А стоило подойти к столу, как мне отодвинули стул и придвинули, едва села.

– Ой, да ты джентльмен, – пробормотала несколько шокированная я.

Волк ткнулся в руку, сделал глубокий вдох и, отойдя, уселся на пол, наблюдая за каждым моим движением. Живот повторно напомнил, что с едой я сегодня имела мало общего, и, потянувшись к первому блюду, я сняла крышку – рис с запеченной рыбой.

Чувствуя себя несколько неловко, набрала в тарелку, оглянулась на волка. Тот продолжал сидеть и неотрывно смотрел на меня. И вот Сонхейду я бы не предложила, а волка почему-то спросила:

– Голоден?