Замок Орла

Водосборник, где наш герой нашел временное убежище, был сооружением, совершенно необходимым в замке Орла, расположенном на вершине горы и, подобно всем крепостям, рассчитанном на долгую осаду. Здесь нужен был не просто колодец, а огромное хранилище воды, чтобы обеспечивать нужды многочисленного гарнизона в течение многих дней, а то и недель.

Жан де Шалон во время строительства замка позаботился о том, чтобы пробить в скальной породе огромный колодец – сводчатое подземелье, занявшее все пространство между стенами двора. Основание площадки было специально сделано под уклоном со стоками для дождевой воды, бежавшей по ним в отверстие хранилища, а оттуда она потом растекались по четырем водопроводам в разных направлениях.

Попав в просторный, но не очень глубокий сводчатый водосборник, кропотливо и постепенно вырубленный в граните с помощью зубила, вода отстаивалась, оставляя на дне ил и прочие примеси, и обретала свежесть и хрустальную прозрачность родниковой.

Вдоль гранитных стен, по кругу, каменщики вытесали карниз высотой фута два, который если и затапливало, то лишь во время осенних и весенних ливней.

Стоя на этом карнизе и полностью укрывшись под сводом, нависавшим над его головой, Лакюзон оставался незамеченным – его не нашли бы ни слуги, ни латники, если бы вдруг всем скопом бросились его разыскивать… Так он мог спокойно предаться одолевавшим его безрадостным раздумьям, причину которых мы открыли нашим читателям чуть раньше.

Но так уж вышло, что события этой ночи, казалось бы, самые что ни на есть невероятные, развивались с поистине головокружительной быстротой, и раздумья капитана были прерваны самым неожиданным образом.

Прошло всего лишь несколько минут после того, как Эглантина убрала лестницу.

Поверхность воды, поначалу бурно всколыхнувшаяся, мало-помалу разгладилась – эхо слабых всплесков, разносившихся под сводами подземелья, и потом угасших, тоже стихло.

Внезапно внимание капитана привлек довольно странный шум – когда он заслышал его, на лбу у него, скажем прямо, выступил холодный пот.

За скалой, о которую он опирался, послышались глухие, прерывистые стоны и плач.

В первое мгновение он постарался уверить себя, что это ему всего лишь почудилось, и, чтобы окончательно убедиться в этом, он весь обратился в слух.

Стенания прекратились.

А вслед за тем опять раздался протяжный, душераздирающий плач.

Все сомнения разом развеялись. Где-то здесь, совсем рядом, находилось бедное существо, и оно страдало: наверное, то была одна из жертв постыдной жестокости господина Замка Орла – в ином случае ничего не оставалось, как принять на веру невероятные россказни франш-контийских крестьян об этом проклятом замке.

Жалобы, плач, стоны и причитания сопровождались другим звуком, тоже совершенно четким. Можно было подумать, будто по узкому подземному проходу медленно движется человек, задевая одеждой и хватаясь руками за гранитные стены.

Все это происходило чуть поодаль от того места, где в полной неподвижности затаился охваченный невыразимым волнением Лакюзон, на голову которому со свода монотонно капала вода.

Тут капитан вспомнил слова Эглантины, которая говорила, что тоже слышала, как из-под земли доносятся какие-то странные звуки.

«Или я стою на пороге страшной тайны, – сказал себе он, – или монсеньор де Монтегю намеренно подогревает здешние суеверия и предрассудки, затевая все эти ночные представления с призраками…»

Впрочем, последнее предположение казалось самым невероятным, поэтому Лакюзон сразу же его отбросил. К тому же сомневаться ему оставалось недолго: чуть слышные, будто приглушенные, шаги приближались.

Наш капитан был не робкого десятка – но он был франш-контийцем и горцем и жил в XVII веке. А значит, он был суеверным.

Когда таинственные шаги и шорох прикосновений чьих-то рук к камню зазвучали четче и ближе, его охватила неописуемая тревога, по телу пробежала дрожь, волосы встали дыбом, и, точно по Священному Писанию, лица его коснулось дуновение…

Ему захотелось бежать, но куда? – К тому же ноги его, скованные страхом, будто приросли к карнизу, на котором он стоял.

Вдруг шаги стихли…

Руки капитана коснулась пола одежды…

Лицо обдало теплым дыханием, и ему показалось, что на него уставилась пара ярких, сверкающих глаз.

В то же время тусклый голос, лишенный всяких интонаций, похожий на голос лунатика в забытьи, медленно спросил его:

– Кто вы?

Капитан, смекнув наконец, что перед ним живой человек, а не призрак, почувствовал, как мигом избавился если не от галлюцинаций, то по крайней мере от страха.

Но человек, обратившийся к нему, мог быть врагом – взявшись на всякий случай за кинжал, Лакюзон проговорил в ответ:

– А вы-то сами кто, вы, говорящий со мной?

– Вы разве не знаете? – прошептал голос.

– Нет, не знаю.

– В таком случае что вы здесь делаете? Зачем было будить узника?

– Что? – воскликнул капитан. – Вы узник?