Замок Орла

– Это по-рыцарски, мессир граф, – сказал он вслед за тем, – но, к сожалению, невозможно.

– Почему?

– Гангонова пещера недоступна и неприступна. Только орлу под силу проникнуть в то место, тем более что все подходы к убежищу охраняются. Десять бравых молодцов запросто одолеют там, в теснине водопада, целую армию!.. Повторяю, это невозможно.

– Неужели нельзя по крайней мере окружить и взять в осаду пещеру и всю долину? Главари и солдаты, если взять их измором, живо сдадутся.

– Так или иначе это ловушка, какая же разница? – спросил Антид.

– Разница в том, что в этом случае им придется подчиниться законам войны – и никакого предательства…

– Невелика разница.

– Только не для меня, сеньор де Монтегю, – сухо возразил Гебриан. – Ответьте же наконец, смогу ли я с моими силами запереть Гангонову пещеру, опоясав ее частоколом из рапир и мушкетов?

– Нет, мессир граф, не сможете, и вот почему. Вспомните, сколько раз говорил я вам об организации партизанских частей Лакюзона. Так вот, в частях горских партизан насчитывается до трех с половиной тысяч бойцов, они рассеяны по всей Верхней Юре и объединяются вместе только в исключительных случаях – для каких-то особо важных и решительных действий. У капитана есть заместители, они командуют отдельными отрядами, рассеянными в горах. Эти командиры связываются с главнокомандующим через нарочных, которые получают сообщения с указанием места и времени общего сбора и разносят их по всем отрядам. За полдня Лакюзон способен поднять и объединить в одном месте всех своих людей, и это скопище разом обрушится на вас, вздумай вы обложить Гангонову пещеру. Кстати, в этой пещере у них своего рода штаб – там собирается до двух-трех сотен человек одновременно. Там же располагаются их главные склады с припасами и оружием. Эти склады так и ломятся от продовольствия, и, чтобы взять тех вояк измором, понадобится немало времени. И это еще не все. Поговаривают, и я в это верю, будто в Гангоновой пещере есть потайные ходы, о которых знают только Лакюзон, Варроз и Маркиз, и ходы эти ведут далеко-далеко – очень удобно, особенно для тех, кто по тем или иным причинам не желает казать глаз в Илайской долине… И как же вы собираетесь перекрыть эти ходы, если мы только предполагаем, что они существуют? Вы надеетесь обложить Лакюзона, взять его в сплошное кольцо, а Лакюзон, потешаясь над нашей самонадеянностью, с удвоенной силой нападет на нас с тыла, притом нежданно-негаданно, а уж свой неукротимый пыл и необузданную дерзость он как-нибудь сумеет передать своим молодчикам, которые доверяют и подчиняются ему безоговорочно. И кровавая бойня в Сен-Клоде продолжится!

– Вы убедили меня, – отвечал граф де Гебриан. – Понимаю, против такого врага сила бесполезна – здесь надобно действовать хитростью.

– И мы прибегнем к ней, мессир граф.

– Что вы думаете делать?

– Пока не знаю. Все будет зависеть от обстоятельств. Подожду удобного случая. А заманить беспечных людишек в ловко подстроенную ловушку – плевое дело.

– Иуда!.. – прошептал Гебриан с глубоким отвращением, но совсем тихо, так что сир де Монтегю не расслышал.

– Завтра же, – продолжал меж тем Антид де Монтегю, – а вернее, сегодня, поскольку время уже за полночь, возьмусь за дело… Для начала, мессир граф, я попросил бы у вас позволения закончить письмо, которое я как раз писал, когда вы прибыли, и отослать его по адресу. В этом письме я приказываю сеньору де Боффремону денно и нощно не спускать глаз с узника, который был головой и здравым смыслом горской троицы и которого мы называем меж собой святым духом, – я имею в виду преподобного Маркиза.

С этими словами Антид де Монтегю черканул последние строки письма и передал листок графу де Гебриану.

– А кто передаст его? – осведомился граф де Гебриан, беря письмо.

– Одна старуха, которой я доверяю, к тому же никому и в голову не придет, что она из моих агентов. Но даже если письмо потеряется или его украдут, тем, в чьи руки оно попадет, это мало что даст…

– Как это?

– Сами взгляните, мессир граф.

Гебриан просморел письмо, в котором, как мы уже говорили, были изображены лишь какие-то причудливые, неразборчивые знаки, перемежавшиеся тут и там цифрами.

– В самом деле, – заметил он следом за тем, – больше похоже на неразборчивые каракули ребенка – по-моему, тут и монахи-бенедиктинцы потратили бы попусту время и силы, пытаясь расшифровать эдакую бестолковщину… И во всем этом действительно есть смысл?

– Да, мессир, притом самый что ни на есть четкий и ясный. Только сир де Боффремон и я используем в нашей переписке кое-какие приемы, о которых договорились заранее, так что шпионства можно не опасаться.

– Чудесно! Все это у вас лихо придумано, и я восхищаюсь той безграничной осторожностью, с какой вы подходите к любому делу. Полагаю, монсеньор, вы станете для его величества Людовика XIII образцовым и незаменимым губернатором графства Бургундского.

– Я тоже так думаю, – с простодушной гордостью ответствовал Антид де Монтегю.