Замок Пятнистой Розы

И он нанес удар — яростный, смертельный. За погибших братьев.

Малкирец не ожидал такого напора, но успел подставить щит.

Еще один удар — за прикованного к постели отца.

Малкирец отступил.

Еще удар — за погибшего командира Холкма. (На мгновение лицо противника превратилось для Трэггану в лицо мага Игшпрода).

Еще удар, удар, удар — за всех, кто сражался плечом к плечу с Трэггану, и переселился в царство мертвых, за тех, кого нет больше.

Малкирец растерялся, он едва успевал отражать удары; пот начал застилать ему глаза.

Удар, удар, удар — по щиту, по клинку — куда придется.

Прокаленная кожа на тяжелом щите малкирца лопнула, клинок Шажара с легкостью перерубил стальную полосу, крепящую доски щита, полетели щепки.

В ушах стоял сплошной рев толпы, озверевшей от такого неожиданного напора — словно проснулся и извергает накопившуюся ярость бешеный вулкан.

Удар, удар, не важно куда, пред глазами багровый туман.

За братьев, за отца, за… за всех!

Удар!

— Сдаюсь! — вдруг закричал малкирец, который уже не успевал за стремительным полетом клинка, хотя пока и держал удары; он словно забыл, что меч в его собственной руке длиннее, чем у противника. Он вообще забыл о своем мече.

Удар — за Холкма, за погибших друзей, тех кого любил и за тех, кого почти не знал.

— Сдаю-ю-юсь!

Щит почти раскололся. Малкирец побежал бы прочь от взбесившегося Трэггану, но остатки разума или животный инстинкт говорили — повернись к врагу спиной и все, смерть неизбежна.

— Сдаюсь!

Его крик утонул в безумном реве с трибун.

Но элиран Фуллэгу расслышал крик малкирца еще в первый раз. Он и его помощники подскочили сзади к Трэггану, схватили за руки, за шею. Оттащили.

— Успокойтесь, элл Трэггану, — попытался урезонить элиран пятой грани, — вот держите белый флаг победы.

Мейчон тоже поспешил к другу.

— Трэггану, ты великолепно выглядел, — сказал он. — Не хотел бы я выйти против тебя с оружием.

Трэггану успокоился, багровая пелена упала, словно сорванная штора.

Он оглядел поле боя — малкирец понуро двигался к выходу.

Зрители на трибунах просто сходили с ума — одни с ликованием поздравляли победителей, те же, кто ставил на малкирцев, провожали одноглазого проклятиями и оскорблениями. Из кумира на час так легко превратиться на всю жизнь в мишень для насмешек!

На ристалище в сопровождении помощников снова появился старший жрец Ристалища Чести. Он высоко поднял жезл над головой и объявил:

— В Поединке Чести между монахом зеленого братства Иераггу из Итсевда против элла Итсевд-ди-Реухала Трэггану и элина Мейчона из Велинойса победу одержали элл Трэггану и элин Мейчон. Побежденный, поскольку его заменяли элины Пройггу и Дейкку из Малкира, обязан возместить победителям стоимость их вооружения, которое принадлежало бы им по закону. В случае, если он не передаст предложение о выкупе в течение трех дней победителям, он предстанет перед палачами Ристалища Чести. Побежденный отныне не имеет права высказываться публично в любом месте Реухала на темы из-за которых вызвал Элла Трэггану и элина Мейчона на Поединок Чести. Монах Иераггу оказался не правым. Если же он снова будет призывать к тому, против чего выступили победители, то элл Трэггану имеет право передать его в руки палачей Ристалища Чести для публичного наказания.

Он сделал паузу, чтобы до всех дошел смысл сказанного и закончил:

— На сегодня Поединки Чести завершены. Великий Димоэт все видел, хвала великому Димоэту!

— Великий Димоэт еще убедится, что я прав! — закричал с трибуны монах Иераггу. — Я докажу это всем, я открою глаза…

— Молчать! — в конце концов вышел из себя элиран Фуллэгу, в силу служебных обязанностей долго терпевший выходки монаха. — Еще одно слово, право на которое вы только что потеряли, и мои помощники высекут вас прямо сейчас, на глазах у всех собравшихся!

Те на трибунах, кто расслышал слова элирана, оживились — их явно устраивала подобная перспектива. Из ряда в ряд передавались его слова и те кто проиграл деньги, поставив на рослых малкирцев, возжелали отмщения.

Монах это понял и решил сейчас в спор не вступать, а побыстрее удалиться от позора.

* * *

В комнате для подготовки к Поединкам Чести на белой скамье был разложен парадный костюм Трэггану и стояли два таза с водой. Охранники улыбками приветствовали господина, двое держали в руках полотенца.

— Трэггану, дай я осмотрю твою рану, — попросил Мейчон.

— Да, пустяк, — отмахнулся тот, — царапина. Только вот крови натекло, весь рукав липкий.

Он сбросил куртку и стянул рубашку. Мейчон внимательно оглядел рану, которая действительно оказалась лишь царапиной. Он смотрел долго, жадно впитывая запахи, приблизил лицо почти вплотную — ничего.

Может, ему действительно померещился тот запах? Или оружие противника Трэггану было чистым, в отличие от противника Мейчона? Великий Димоэт, дай, чтоб так все и было!

— Да что ты, Мейчон? — воскликнул Трэггану. — У меня раны бывали куда как серьезней. Да ведь и у тебя тоже. Что с тобой сегодня?

— Ничего, — усмехнулся Мейчон. — Я просто смотрю: не черная ли у тебя кровь.