Замок пилигрима

— Что же в этом удивительного? — Она взялась за ручку дверцы, ведущей в патио. — Прошу тебя, Кент, отпусти меня. Завтра будет фиеста, и все твои печали рассеются.

— Пригласишь меня выпить что-нибудь на прощанье? — Кент наклонил голову и умоляюще зашептал ей в ухо: — Обещаю быть хорошим мальчиком.

— Я… знаешь, я устала. — Это было правдой. Ивейн вдруг почувствовала, что все сумбурные эмоции совсем лишили ее сил.

— Бедная детка, — пробормотал Кент. — Ты так запуталась, правда ведь? Но, милая моя, тебе нужно все решить до субботы. Ты должна прийти к какому-то решению.

— Давай отложим это до завтра, — взмолилась Ивейн. — Я обещаю, что завтра все будет решено.

— Тебе ведь нужно обсудить это с твоим испанским опекуном, да?

— Я… думаю, да, Кент.

— Только не позволяй ему убедить тебя не ездить с нами. В конце концов, он ведь собирался отослать тебя в Мадрид.

— Да. — По спине Ивейн вдруг прошла холодная дрожь. — А теперь спокойной ночи, Кент.

— Спокойной ночи, Ивейн. — Он поднес ее руку к губам и целовал кончики пальцев. Талисманы зазвенели у нее на запястье. — Так делают испанцы?

— Наверное. Не знаю.

— А дон Хуан целовал тебе когда-нибудь руку?

— С какой стати?

— Ну, хотя бы потому, что у него одно имя с человеком, который очень любил дам.

— Уверяю тебя, Кент, что мой опекун любит только одну даму, и он придет на прием к твоей маме только потому, что там будет Ракель.

— На мой вкус, ты гораздо соблазнительней.

— Грасиас, сеньор, и, наконец, спокойной ночи! — Ивейн вырвалась от него с веселым смехом и убежала в замок через дверь в стене патио.

— Спокойной ночи. — В голосе Кента слышались недовольные нотки. — Девочка из сказки!

Глава 10

Со странной улыбкой на губах Ивейн прошла через холл и положила на поднос на старинном столике приглашение на прием для дона Хуана от Беттины Крейсон.

Он увидит конверт, как только войдет. Он, должно быть, провел весь вечер с Ракель и ее отцом, и, значит, она ему сказала, что идет на прощальный прием к Крейсонам, который они устраивают на борту яхты в честь субботнего отплытия с острова. Он пойдет на прием, чтобы побыть с Ракель, и там познакомится с Кентом.

Сердце ее забилось сильнее, когда она по дороге к себе проходила мимо золотой комнаты. Ивейн вспомнила, как опекун играл для нее, вспомнила его бешеную вспышку гнева, когда он приказал ей не сметь обращаться с ним как с беспомощным инвалидом.

Сегодня в золотой комнате было темно, и пианино молчало. Дон Хуан был сейчас с женщиной, которой вскоре будет принадлежать право оставить здесь все как есть или же переделать замок в соответствии со своими вкусами. И Лев не станет ей мешать. Он будет снисходителен к женщине, которая скрасит его одиночество.

Ивейн бегом поднялась по лестнице в свою комнату в башне, надеясь, что, пока она жила здесь, дону Хуану было не так одиноко. Она уже знала, что сегодня вечером она примет предложение Кента уплыть вместе с ним и его мамой. В Мадриде она может увидеть когда-нибудь дона Хуана вместе с его женой. А в далекой Америке такого не случится.

Прежде чем лечь спать, Ивейн открыла гардероб и еще раз взглянула на костюм, который она взяла напрокат для завтрашнего праздника — бархатная темно-сиреневая юбка, отделанная по подолу черной лентой, короткий черный жакет, тоже из бархата, с пуговицами из филигранного серебра, и рукава с прорезями, из которых выглядывали пышные кружева кремовой блузки. Несколько нитей серебряно-коралловых бус дополняли костюм. А еще была мантилья, отделанная тонким кружевом, и Ивейн примерила ее перед зеркалом.

В нем отразились задумчивое бледное лицо, густорыжие волосы. Лампочка у трельяжа бросала всюду золотистые блики, в ее свете блестели брелоки браслета, который подарил ей Кент.

Она коснулась пальцем маленькой подковки, которая приносит удачу. Потом потрогала крошечное яблоко, символ соблазна, засмотрелась на маленькое золотое сердечко. Любовь… Большинство людей на свете хотят, чтобы их любили, и для каждого любовь означает что-то свое. Для одних это страсть, для других — надежное убежище. Товарищество вместо одиночества. Понимание, рука, которая поддержит в хорошие времена и в ненастье.

Ивейн посмотрела в глаза собственному отражению в зеркале. «Любви ищу, но не такой, как все, ищу любви неслыханной, прекрасной». Эти чудесные строки написал Йейтс, и они как раз выражали то, что в глубине сердца ощущала сама Ивейн. Любовь небывалая. Любовь, в которой есть неистощимая романтика, от которой сердце бьется в удивлении, страхе и счастье. Любовь, от которой вырастают крылья и уносят в облака.

— Какая же ты романтическая дурочка, Ивейн! — Она рассмеялась, произнеся эти слова вслух, и быстро отвернулась от зеркала.