Замок Саттон

— Будь она хоть самой безобразной каргой во всем христианском мире, ее сила огромна. Она может заставить любого избранного ею мужчину влюбиться в нее.

— О Господи, она что — ведьма?

Слова сорвались с языка прежде, чем герцог успел подумать. Не успев еще даже договорить, он заметил сердитый взгляд на лице любимого сына.

Томас подумал: «Он рассердился. Он ненавидит разговоры о колдовстве».

А Захарий вновь мысленно представил хрупкую головку своей матери, упавшую на грудь, когда пламя охватило огромную кучу дров и соломы под ее ногами.

— Прости меня! — Враги герцога никогда бы не поверили, что у него может быть такое мягкое выражение лица. — Помни, я тоже любил ее.

Захарий улыбнулся и похлопал отца по руке.

— Я знаю, знаю, — произнес он. — Вы доказали это своим добрым отношением ко мне, лорд герцог, мой отец. Но мы говорим о кузине Анне. Я не знаю, является ли она посланницей сатаны — мне это неведомо. Но я во всем вижу ее могущество. Оно видно на ее карте жизни, по картам Таро, в кристалле. Ваша племянница будет восседать на троне Англии, сэр.

— Что будет с королевой? Она умрет?

— Ее судьба ужасна. Развод, нищета и изгнание. Она умрет в одиночестве, без друзей.

— О Боже! — произнес Томас Говард. — Ты уверен?

— Я клянусь в этом. Я ясно видел это. В Анне Болейн заключена самая мощная сила в королевстве.

Герцог Норфолкский сидел, качая головой. Если бы это сказал ему кто-нибудь другой, он бы высмеял его и выгнал из дома. Он совершенно не мог представить, как такое может произойти, но предсказание его сына подтверждали частые визиты короля в Гевер и то, что этого выскочку Болейна сделали виконтом Рочфордским, а еще тайком поговаривали, что король возбудил дело о законности своего брака с Екатериной на том основании, что она сначала была женой собственного брата короля.

— Но есть и кое-что еще, — продолжал Захарий.

— Еще?!

— Да. Много мужчин умрут из-за Анны, и некоторые из них высокого звания. Пока не понятно почему. Но одно ясно: ей самой уготована жестокая смерть. Она будет сброшена с высот глубоко под землю.

Герцог увидел, что его сын дрожит, и на него накатила очередная волна нежности. Из-за его чудесного дара отец иногда забывал, что Захарий очень молод и еще живо переживает страхи и эмоции, которые не трогают мужчин, которым за сорок.

— Почему ты дрожишь? — спросил он. — Ты ведь не знаешь Анну, не так ли? Она покинула двор до твоего появления там.

— Я видел ее однажды, когда был там с моим учителем. Я особенно присматривался к ней, так как знал, что она — моя кузина. Вы правы, отец, она — не хорошенькая. Она — прекрасная. А что касается ее смерти… — О Боже милостивый! — Возможно, она умрет на костре.

«О Господи, — подумал герцог. — Мне кажется мальчик сам влюбился в нее. И это после того, как всего лишь раз увидел ее! Проклятая девчонка явно ведьма и умрет, как ей и подобает».

В это мгновение в сердце Томаса Говарда зародилась лютая неприязнь к своей племяннице Анне Болейн; неприязнь, которая останется у него навсегда. Ему было тяжело видеть своего сына таким встревоженным; слышать, что знатные люди лишатся из-за нее жизни; узнать, что королева Екатерина — женщина, которая ему всегда нравилась и которой он почему-то сочувствовал — должна окончить свои дни в нищете. В тот момент он принял решение как можно усерднее препятствовать восхождению дочери Болейна. Но он должен действовать хитро. Он не испытывал желания оказаться среди тех, кто лишится головы, и ему пришла в голову еще одна мысль.

— Захарий, я тоже должен умереть из-за Анны? Ты можешь быть честным со мной.

— Нет, лорд герцог, мой отец, такая участь вам не грозит.

Взгляд янтарных глаз был устремлен сквозь него, и Томасу стало не по себе.

— Не смотри так на меня. Что ты хочешь сказать мне?

— Именно вы, отец, огласите ей смертный приговор.

В комнате воцарилась полнейшая тишина. Норфолк слегка дрожащей рукой налил бокал вина.

— Именно вы — потерявший свою возлюбленную на костре — приговорите ее к сожжению.

И с этими словами великий доктор Захарий закрыл лицо руками и заплакал. Говард сидел, не двигаясь, пораженный услышанным. Слишком трудно было осознать столь невероятное предсказание. А затем пришли мысли, которые помогают людям пережить все.

«По крайней мере, я это снес. Если судьбой предначертано, что дочь Болейна должна создать весь этот ужасный хаос, я не стану уклоняться, если мне действительно суждено приговорить ее к смерти».

Он увидел, как Захарий вытирает глаза, заметил побледневшее лицо под густыми черными кудрями.