Замок Саттон

Ей всегда было непросто согласовывать христианство со старыми языческими верованиями. Ее отец относился к религии с безразличием. Он был убежден, что жизнь на земле дана, чтобы наслаждаться ею, а загробная жизнь пусть сама позаботится о себе. Такие мысли могли только бросить тень на его семью и довести его набожного зятя, короля Эдуарда, до исступления. Но от своей матери Гиты, сестры воинствующего викинга, графа Ульфа, дети Годвина много раз слышали рассказы о древних божествах — о всемогущем Одине[1]; о Торе[2] с огненно-рыжей бородой и могучим молотом; о Фрейе — возлюбленной богов, ездившей на свидания к ним в карете, запряженной котами. Из них воображение Эдит больше всех будоражил именно Один: высокий, одноглазый, охотящийся по ночам, и в то же время — правитель мистического мира и душевных желаний, великий и грозный колдун. Иногда она про себя думала, что единственным, кто мог бы одержать верх над богом Эдуарда и вернуть ей ее мужа, был Один. Но такие мысли были греховными, и после них она долго выстаивала на коленях, моля христианского бога о прощении.

Впрочем, ни христианский бог, ни Один не слушали ее, и в конце концов, когда терпение Годвина истощилось, разразилась основательная ссора, имевшая самые разрушительные последствия.

Эдит присутствовала при этом и слышала, как король, утратив остатки самообладания и величия, дико кричал на ее отца:

— Убийца, убийца! Я обвиняю тебя в смерти моего брата!

— Ложь! — прогремел в ответ Годвин. — Обвинение в этом с меня сняли на суде двенадцать лет назад. Ты — бессильный дурак! Мне тошно от того, что моя бедная девочка должна жить с мужем, неспособным быть мужчиной. Я объявляю войну тебе.

И чрезвычайно театральным жестом граф бросил свои охотничьи перчатки к ногам короля. Глядя на это с таким видом, будто его вот-вот хватит удар, Эдуард угрожающе прошипел:

— Да будет так, граф Годвин.

В то время как два враждующих лагеря расположились на противоположных берегах Темзы, Эдит заточили в ее покоях, и она не знала о происходящем ничего. Но однажды ее дверь бесцеремонно распахнулась, и на пороге появился король Эдуард. Она не видела его уже несколько недель, и ей вдруг показалось, что он стал походить на сумасшедшего. Он еще больше осунулся, а глаза его с увеличенными зрачками безумно горели.

— Вон! — рявкнул он.

Эдит сделала реверанс, все еще готовая исполнять приказания, послушная и ждущая любви, несмотря на крушение всех надежд.

— Что случилось, сир?

Он злобно усмехнулся, и она в страхе подумала: «Они все мертвы: мой отец, брат… все, все. У меня больше нет никого!»

Она с трудом прошептала:

— Моя семья?

Но он то ли не расслышал, то ли не захотел услышать. Все с той же ужасающей усмешкой на лице он сказал уже спокойно:

— Давайте поговорим о вас, Эдит. Вам надлежит удалиться в монастырь. — Она молча посмотрела на него. — В монастырь… Чтобы провести оставшуюся жизнь, молясь и очищая душу от похотливых мыслей.

— Пусть Один простит вас, Эдуард. — Слова непроизвольно сорвались у нее с языка, но он тут же ухватился за них.

— Один! Пусть единственный истинный Господь Бог простит вас. Вы удалитесь в христианскую обитель и останетесь там до самой смерти. До конца жизни вы каждый день будете коленопреклоненно молиться.

— С вашей стороны было б милосерднее приговорить меня сразу же к смертной казни.

— Вы предпочитаете смерть молитве?! Это говорит истинное отродье Годвина.

Он повернулся, чтобы уйти, но она крикнула ему вслед:

— Да! И горжусь, что ношу это имя. По крайней мере, они — полноценные мужчины.

Она произнесла самые жестокие слова в своей безупречной жизни и увидела, как он вздрогнул. Эдуард развернулся, и она никогда не видела его таким напряженным. Он весь кипел от гнева, хотя внешне оставался холодным, но угрожающим.

— За это я еще сильнее накажу вас, — произнес он. — Вы будете лишены всего имущества, земель и титула. У вас не останется ничего, кроме одежды, которая на вас.

Он подошел к двери.

— Надеюсь, я больше никогда не увижу вас, — заявил он.

Через несколько минут пришли слуги и в сундуках унесли все ее украшения и одежду. Она умудрилась в прическе спрятать только два кольца — одно с большим драгоценным камнем, другое — «волшебное». Оно было подарено ей при рождении горячо любимой тетушкой Эстрит, сестрой короля Кнута. Оно выглядело весьма странно — отлитое из бронзы с зеленым камнем неправильной формы, и на нем еще оставались следы зубов Эдит (она кусала его, когда у нее резались зубки). Существовало фамильное предание, что оно было подарено их предку Свейну Форкабеарду королем эльфов и что оно наделено могущественными чарами. В детстве Эдит носила его на цепочке на шее, так как для пальца оно было слишком велико. Пряча его, она подумала: «Даже сейчас я совершаю поступок, который возмутил бы Эдуарда. Как ему была бы ненавистна мысль, что я храню талисман».