Читаем Замок Солнца полностью

Как ни странно, но я всё равно вел записи, разобрать которые теперь стоит большого труда. Знаешь, я бы все свои открытия, в том числе и это, променял бы не думая и не глядя… И я бы с радостью отдал себя, если бы это только было возможно…

Ты уже не будешь прежним – но я не могу принять этого. Ты – это ты! И для нас ты всегда останешься самим собой, даже когда в своем путешествии тебе покажется, что в тебе нет того человека, каким ты когда-то был. Ты – это ты.

Я, видимо, совсем мало спал. Лив только что была у меня. Она говорит, что я слишком много времени провожу со своими записями и воспоминаниями, словно встревоженная нищенка с горстью последних медяков, что сверкают ярче всех камней на свете. Говорит, что на эти медяки я всё равно ничего не куплю.

Раньше эта отпетая реалистка так не выражалась. Она идет по новому для себя пути.

Знаешь, нам пришлось спрятать тебя от всех и всего. И только Иро оказался выше преград: он всегда безошибочно находит тебя и молчаливо дежурит рядом. Он остался таким же верным…

Еще у меня, похоже, дисфункция кратковременной памяти и проблемы с формированием цепочек умозаключений. Надо будет перед каждой записью перечитывать предыдущие. Еще необходимо восстановить базовый уровень здоровья, иначе Лив одна может не справиться. Только бы не позабыть об этом…»

Новая запись оставила свежий виток гнетущего впечатления. Я держал ее в руках и почему-то боялся отпустить ее, словно исчезновение из моих рук листика бумаги могло приподнять завесу над какой-то ужасной тайной, что, возможно, скрывали эти обрывки воспоминаний.

«А если четвертый – тот, к кому они иногда обращаются, – один и тот же человек? И человек ли это, если они его прячут?.. Что-то там, в записях, случилось, и это не дает этим двоим покоя, грызет их. И возможно, именно это и разделило их, обратив Лив к вере и наделив Кениса отчетливыми претензиями к Богу», – задумался я и посмотрел на агрессивно выделенное чернилами и подчеркнутое несколько раз слово «милосердный».

Подняв лист на уровень глаз, я погрузил его в солнечный свет, вглядываясь в расположенные в верхней части бумаги отметины, оставшиеся после чьих-то нечеловеческих зубов. Нечто похожее было и на других найденных отрывках. Что-то систематически оставляло эти следы.

«Значит, всё-таки кто-то или что-то тут есть… – мрачно заключил я. – Но для кого разложены эти записи и для чего? И какой был смысл оставлять одну из них в темноте?»

Я опустил руки и бережно вернул запись на свое место под тарелку. Я с грустью почувствовал, что люди, написавшие всё это, нечаянно стали мне верными спутниками, чьи мысли и воспоминания заменили мои собственные.

«Что же вас гнетет? – отрешенно обратился я к Кенису и Лив. – И что здесь происходит?..»

Я аккуратно поправил рядом с тарелкой столовые приборы – а потом сделал это еще раз и еще, не находя им конечного места. Через секунду я уже безостановочно перемещал вилки и ножи, пытаясь найти для них идеальное расстояние от тарелки. Так продолжалось некоторое время, пока я не одернул себя, вспомнив, что такие действия могли быть обсессивно-компульсивным расстройством.

«Обсессивно-компульсивное расстройство… Обсессивно-компульсивное расстройство?! – крайне удивился я. – У меня?! Это… это… невроз навязчивых состояний. И что это?..»

Я замер, мучительно пытаясь вспомнить или хотя бы понять, что именно это могло означать. Чем бы это ни было, это определенно имело отношение к перекладыванию предметов на столе. Возможно, что и рядом с часами произошло нечто подобное. Но стоило ли этого опасаться, если я осознавал это и противился этому?

Перейти на страницу:

Похожие книги