Четверо убитых, господа дикари. И еще один вряд ли в ближайшие недели сможет владеть правой рукой. А левая ему… для красоты.
Какой романист придумал, что первое убийство — трудное? Не труднее первого бокала вина!
— Брось оружие!
Граф Адор. И тоже — уже на «ты».
Проклятие! У шеи Алексы — нож графского цепного пса. Или свинского. Не слишком жирный, так не поймешь! Пес, а не нож. Тот — просто острый. И смертельно опасный. В любой руке — когда уже не успеть выбить.
— Брось оружие, тварь! — Вежливость графу изменила, хладнокровие — вместе с ней. — Гюрза идалийская!
— Не идалийская, а илладийская! — прошипела сквозь зубы Элгэ. В очередной раз жалея, что нет пистолета. Разрядить в лицо предателю собственного сына.
Уж она бы не промахнулась!
— Брось оружие — или с принцем Гуго Амерзэном обвенчают тебя. Связанную и с кляпом во рту. А тоненькое горлышко твоей сестрички вскроют прямо сейчас!
'Алекса… лучше — не жить, чем жить в их лапах. Жить
Прости, Алекса. Когда-нибудь я и сама сумею простить себя, всё забыть и жить дальше. Я смогу объяснить себе… Я всё равно ничего не в силах…'
Элгэ едва не задохнулась. От урагана бешеных, едва сдерживаемых рыданий. Уже целый миг она — предательница. А впереди — вечность…
«Алекса, я не могу убить тебя!»
Переломленная о колено шпага похоронно звякнула о каменный пол.