Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор

– Что это нам дает, если не считать того, что больше не надо искать человека со шрамом? – спросила Джанет.

– Новость о похищении распространилась вскоре после полуночи, – сказал Питер. – Где могли собраться на сходку восемь или десять докеров? Я не могу представить себе, чтобы кто-то, услышав новости, побежал по домам приятелей, подбивая их к бунту. Ручаюсь, эти типы где-то сидели. И в компании, подзадоривая друг друга, они довели свой гнев до точки кипения. Это психология толпы – какая-то деталь может бросить ее на улицу. Где это могло быть? В каком-то зале, в баре, за карточной игрой?

Шривер кивнул, но от предположений воздержался.

– Они довели себя до такого состояния, что были готовы к насильственным действиям. И я не могу себе представить, чтобы кто-то сказал: «Нам лучше напялить маски. Вы, ребята, подождите, а я смотаюсь на Таймс-сквер и прикуплю их». Нет, вряд ли. Скорее всего, кто-то предложил: «Помните те маски Хэллоуина, что мы купили для ребят в прошлом году? Они как раз здесь в…» Бог знает где, но во всяком случае под руками, в том месте, где они были. Есть тут какие-то обычаи, связанные с Хэллоуином, Шривер? Детские сборища, которые устраивают каждый год? Какая-то ежегодная вечеринка, на которую все приходят в масках – танцуют, дурачатся? Ибо эти маски должны были храниться в каком-то месте, о котором компания хорошо знала и могла быстро добраться до них. Пока они пылали праведным гневом.

– У нас есть веские основания считать, что явились они сначала без масок, – сказал Шривер. – Помните, они пытались вломиться через парадную дверь? Полиция разогнала их.

– «Рассеяла», – вспомнил Питер.

– Так что они, удалившись, натянули маски, потому что не хотели, чтобы их засекли во второй раз, и вернулись с тыльной стороны.

– Женщины должны все знать о вечеринках, приемах, традициях, – повернулся Питер к Джанет. – Женщины знают, когда надо украшать деревья к Рождеству. И женщины не могут сочувствовать предполагаемым убийцам семилетнего ребенка. Есть ли какая-то возможность поговорить с местными женщинами?

– Единственный способ спокойно жить тут – это держать язык за зубами, – вздохнул Шривер.

– Думаю, похитителям можно дать заверения, что, если Лаура, Бобби и Тим вернутся домой невредимыми, против них не будет предпринято никаких действий, – сказал Питер. – Есть ли возможность распространить эту информацию, чтобы она дошла до этих женщин?

– Но поверят ли они ей? – спросила Джанет. – Пусть даже ты и готов дать такое заверение, что с того, Питер?

– Думаю, могу пообещать, что Лаура и Тим не будут выдвигать никаких претензий, если никто не пострадает, – уточнил Питер. – В стране не хватит тюрем, если сажать под замок всех, кто во время этого кризиса позволил себе какое-то насилие. Уровень насилия предстоит определять тем, кто с ним столкнулся.

– Но ты же не можешь пообещать этим людям?..

– Даю гарантию.

– Могу попробовать, – пожала плечами Джанет. – Есть несколько женщин, с которыми мне доводилось иметь дело в конторе. – Легким, подчеркнуто небрежным жестом она коснулась руки Питера. – А ты, Стайлс?

– Начну с самого начала, – сказал он. – Джаретт отработанная ступень. Попытаюсь снова заявиться в закусочную О'Коннора.

– Не имеет смысла, – остановил его Шривер. – Там были и наши агенты, и копы, и ФБР. Как только распространились сведения, в заведении стало пусто и холодно, как за Полярным кругом. Теперь-то они знают, кто ты такой.

– Значит, не придется ходить вокруг да около, – сказал Питер.

Прежде чем сняться с места, Питер по телефону в кабинете Шривера связался с Бачем. Тот в свое время дал ему номер районного отделения ФБР. После некоторой заминки они обнаружили Бача в машине, в которой он возвращался из пригородного полицейского отделения, на территории которого было найдено тело Селлерса. В телефоне что-то трещало, но расслышать можно было.

Похитители продолжали отмалчиваться. Никаких новостей о судьбе сенатора Вардона не поступало.

– Никакого проблеска, – сказал Бач. – В обычном случае у нас уже были бы кое-какие наводки. Мы переговорили со всеми двадцатью восемью заключенными, освобождения которых требуют похитители. Все до одного играют в ту же игру, что и Ллойд. Они понятия не имеют, кто их втянул в это; с ними никто не контактировал; представления не имеют, кто старается их вытащить. Ну что они еще могут сказать?

– Это может быть и правдой.

– Вы шутите?

– А вам не приходило в голову, что вся эта история с похищением могла быть инсценировкой? – спросил Питер. – Кто-то хотел добраться до Селлерса, и они его получили.

– Что за идея пришла вам в голову?

– Женская интуиция, – сказал Питер.

– То есть?

– Не важно. Мне довелось выслушать такое предположение. Я высмеял его, но сейчас думаю, может, оно не такое уж глупое? Женщина предположила, что убийцы выбросили тело Селлерса в том месте не случайно – они хотели, чтобы его нашли… или же их вообще не волновало, найдут ли его. Как только с ним покончили, игра подошла к концу.

– А Вардон?

– Он подвернулся под руку, и его пришлось захватить – заодно.

– То есть нужно начинать искать его тело?