Замок Толор

Ого, подумала я, наблюдая за удаляющейся к коням спине Рувора. Парнишка-то обиделся. Соврал про мать, что ли? Да и этот пренебрежительный жест… Не любит людей? Я прислушалась к балладе Дориана и вздохнула. Определенно, если он писал о собственных похождениях, он был как минимум двужильным. Зачем бойцу, раненному дважды при штурме замка в разгар боя, «предаваться ласкам» с одной из служанок, мне было непонятно. Нетерпячка, что ли? А-а, «долгие одинокие ночи». Понятно. Хотя если это все-таки автобиография, такому парню надо здорово постараться, чтобы его ночи были одинокие.

Ну, не важно. Вон, Рувор идет извиняться. Послушаю для разнообразия.

– Извини, Тандела, я погорячился, – сказал он, не глядя мне в глаза. И голосом, отнюдь не говорящим, что он извиняется. – Не люблю, когда говорят о матери.

– Ничего страшного. Я не обиделась. Сказал бы сразу, что это запретная тема, а то, вон, Дарону ничего такого не говорил.

– Ты не понимаешь! – опять взъярился он. – Они – другие! Не такие, как мы!

– Смертные? – закинула я удочку.

– Нет!.. Да!.. Не знаю! Не важно! – Рувор метался от ярости.

И тут раздался вопль герцога:

– Рувор, ну ты где застрял? Дориан споет нам новую песню! – И парень мигом взял себя в руки.

Только что передо мной стоял эрольд, готовый спорить с пеной у рта, а через мгновение – спокойный, верный слуга. Он отвернулся от меня и вошел в трактир, оставив меня гадать, какой Рувор настоящий. Тот, что благожелательно выполняет поручения герцога, или тот, что яростно кивает на трактир, где сидят «они».

Поэт запел новую песенку. Такую же «героическую», как и предыдущая. Эрольд хохотал вместе со всеми, но мне вовсе не казалось, что смеется настоящий Рувор. Настоящий был другим. Тем, в чью яростно вздымающуюся спину я смотрела у коновязи. А это была просто маска. От кого?

* * *

Как Дориан ни уговаривал благородных господ остаться в трактире и не выезжать на ночь глядя, мы выехали, причем практически сразу же, как только он допел новую балладу. Поэт тем не менее выскочил во двор и попробовал надавить на жалость ко мне:

– Милорд, я понимаю, вы человек бывалый, но девушка! Хотя бы ради нее стоило остановиться!

Олок с Исолом засмеялись, а Дарон ответил:

– Дориан, эта девушка ночевала под открытым небом гораздо чаще, чем я! И даже чаще, чем герои твоих баллад в объятьях прекрасных женщин!

– Хой! – Олок развернул жеребца и пустил его рысью в направлении Хроса.

Дорога была унылой. Да, нам встречались люди и даже целые торговые караваны, но все были заняты делами и на нас не обращали внимания. Как и мы на них. Я бдительно следила за Рувором, он оставался добрым и услужливым лесничим. Надо будет обговорить это с Исолом перед ночевкой. До Хроса оставалось буквально пару десятков километров, когда Дарон решал, что на сегодня хватит.

– Вооон там заночуем! – он показал на крохотную рощицу чуть в стороне от дороги. – Что-то мне подсказывает, что там ключ.

– Да ладно? – хохотнул Олок.

– А по-моему, когда мы спускались с холма, эту мысль высказал Рувор!

– Не-не; я ничего такого не говорил! Милорд и сам разбирается!

– Ага! А еще милорд очень щедрый, когда у него хорошее настроение! – поддакнул Исол.

Ужинали вяленым мясом, сборы на ночь прошли в полной тишине. Даже я чувствовала себя разбитой. Сто километров в день это не шутки. Но у меня еще было дело, поэтому едва закрыв глаза, я потянулась к Исолу:

– Колдун, не спишь?

– Ты, Тандела? Чего пугаешь старика?

– Есть разговор.

Чем хороша мыслеречь – не обязательно подбирать слова своим ощущениям. И пересказывать, что случилось, тоже не обязательно. На Исола обрушились мои воспоминания, чувства, мысли – все то, что я испытывала, когда Рувор скинул свою маску лучшего лесничего. Колдун думал недолго:

– Парень впервые встретил эрольдку. Он еще слишком юн и не может себя контролировать. Вот и чуть не сорвался. Возможно, очень мать любил. Спи спокойно.

И практически тут же уснул. Замотался старик. Я тоже ворочалась недолго.

Зато прямо посреди ночи меня разбудил едва слышный шорох. Я открыла глаза. Рувор, которому положено было спать и видеть десятый сон, сидел. Сидел, напряженно глядя в сторону Хроса.

Мыслеречь практически невозможно перехватить или подслушать. Тем более трудно перехватить дальнюю телепатическую связь. Особенно если она идет через талисман, а судя по тому, как Рувор поглаживал браслет на левой руке, так оно и было.

Что делать? Со своего места я могла легко прекратить этот сеанс, скажем, метнув в Рувора нож. Но с чего я решила, что он говорит с кем-нибудь из наших врагов? Герцог в нем уверен, а то, что я с ним поцапалась – ну бывает, что поделаешь. Всем мил не будешь. Вполне возможно, он с матерью говорит. Не хватало еще ее сына пришить прямо во время разговора. Пока я сомневалась, что делать, эрольд закончил разговаривать и практически бесшумно лег и, судя по всему, быстро уснул.