Замок целителей

Вне сомнения, Берн был хорошо подготовлен. В конце концов, ему повезло с самого начала: еще в детстве Берна заметил выдающийся своими способностями эбромаль. До своей жизни в Замке целителей она не встретила ни единого эбромаля. Половину жизни провести в Замке! Годы пренебрежений, в течение которых она познакомилась со всеми тайнами Замка — какие только могла узнать от элловенов. Но никто не хотел признать ее равной элловену — хотя она и овладела гербологией быстрее любого другого студента и всегда оказывалась первой по всем прочим дисциплинам.

Камбер не сомневалась, что ей не позволили бы преподавать, если бы только после кончины ее учителя элловена Брогана в Замке нашелся другой элловен, наделенный даром фитосена. Факультет принял ее за неимением лучшего — ведь надлежало учить новых фитосенов. Однако статуса элловена ей все равно не предоставили. Всякий раз, когда она заводила об этом речь, вокруг начинали снисходительно улыбаться: «Элловенство — это не должность, а переживание. И когда ты испытаешь его, мы сразу об этом узнаем. Но до тех пор события нельзя торопить».

Камбер ненавидела эту снисходительность; ей было смертельно обидно, когда ее не приглашали на самые важные собрания, не допускали в Дом-на-рубеже и вообще оставляли на вторых ролях в Замке, сколько бы раз она ни доказывала свои способности и таланты.

И все же Камбер ознакомили с одним учением, в которое обыкновенно посвящались только элловены. По распоряжению драдены Эстер элловен Майн без особой охоты научил ее создавать невидимость, чтобы и она смогла внести свой вклад в сокрытие Замка. Какую же ошибку он допустил!

Используя свои знания о невидимости, Камбер изобрела метод создания темной невидимости — дымки, способной обмануть даже зрение элловена. И этим она заслужила внимание главного эбромаля Белландры! Он заставил ее добиваться совершенства, пока она наконец не сумела, оставаясь вдалеке, охватить темной невидимостью живое существо — не более и не менее как теццарину.

Адепты и присные эбромаля получили возможность, не приближаясь к Замку, похищать из него теццарин — птиц прямо с холма переносили в страну теней и там передавали князю Тьмы. «Я сумела бы украсть всех, однако элловены наконец вышли из оцепенения и объединенными усилиями поместили вожака стаи в защитную клетку. И теперь этот выскочка, семнадцатилетний юнец по имени Берн, крадет у меня славу, потому что именно он сумел разрушить клетку. И вот по приказу Верховного эбромаля я стала в подчинении у Берна».

Подобная перспектива была совершенно нестерпима для Камбер. И она пообещала себе, что продолжит работы по совершенствованию темной невидимости и добьется, чтобы ей можно было охватить человека — студента, драдена, даже элловена. И тогда… тогда она будет иметь полное право не выполнять чужие приказы.

«Ведь во мне больше таланта, чем во всех элловенах сразу. Если бы не я, Берну не пришлось бы снимать защиту. Только благодаря моему мастерству ни элловены в своем Замке, ни провидцы за его пределами не могли ничего заметить под пологом невидимости. И это позволило Берну попасть в Замок. Он оказался здесь только моими стараниями, Камбер, — и вот Верховный эбромаль возвышает его надо мной».

Недовольство Камбер лишь усилилось, после того как Берн вставил свой драденский ключ в замок на двери Дома-на-рубеже. Сюда допускались только элловены и драдены. Лишь в этом здании дверь запиралась на замок, а не закрывалась печатью. Считалось, что драдены должны поддерживать порядок в Доме-на-рубеже, однако они не умели ставить печати и снимать их; посему пришлось прибегнуть к замкам. И в итоге она, ловена Камбер, прожившая в Замке столько лет, еще ни разу не бывала внутри этого здания!

Берн прищелкнул языком и заметил:

— Надо же, устроить такое место и не выставить возле него никакой охраны! Непонятная детская беспечность со стороны элловенов.

— Нынешние элловены Замок не строили, — возразила Камбер и тут же нахмурилась, заметив, что защищает ненавистный ей клан.

Берн расхохотался:

— Но нынешние элловены оставили на охране самого ценного из своих сокровищ простой замок.

Он не стал пропускать ее вперед, первым входя в открывшуюся дверь. И замер на пороге настолько внезапно, что Камбер натолкнулась на него.

— Прости, виноват, — сказал он саркастическим тоном. — Чувства нахлынули. Какое здесь царит молчание. Буквально сочащееся мощью. И какой пол! Чудо, и только.

У входа на сверкавшем мраморном полу серебром и золотом был выложен меч. Возле клинка блистал бриллиантами круг. Весь пол целиком представлял собой сложную мозаичную картину из самоцветов и пестрых камней, игравшую под лучами пробивавшегося сквозь витражи света. Камбер пришлось признать, что зрелище действительно завораживало и стоило того, чтобы ради него застыть на месте.

— Как здесь прекрасно, — проговорила она кислым тоном.

Берн разулся.

— Как подобает праведному дра, — сопроводил он насмешкой свой поступок.

Сделав три шага, он проехал несколько футов по гладкому полу, а потом поглядел вверх, поднял руки и повернулся к Камбер.