Замок в лунном свете

— Мне поручили не оставлять вас одну.

— С каких это пор вы взялись за работу охранника?

— Мне не хотелось бы, чтобы вы думали обо мне плохо. Поверьте, я не желаю вам зла. — Он нахмурился. — Вам же нужны друзья, а в этом городе найти их очень не просто.

— Простите, Дейв. Я сама не знаю, что говорю.

— Я все понимаю, Морин.

Мэри принесла две чашки кофе, однако Дэйв отказался, отдав предпочтение кружке пива. Некоторое время все хранили полное молчание.

— Проклятый выводок, — Дэйв угрюмо пристукнул кулаком по столу. — К сожалению, остальные не лучше.

— Слава Богу, мы выгнали их.

— К добру ли? Теперь они разнесут по всему городу, как в баре на них спустили собаку.

— Естественно! И каждый в Ньюбери, от малого до старого, этому легко поверит, — я допила горячий крепкий кофе, закурила и почувствовала себя гораздо лучше. — А что слышно о Сондерсоне? Тоже, наверное, испуган свирепым псом?

Дэйв мрачно кивнул:

— Да, уже позвонил и пожаловался миссис Томас.

Все было предельно ясно. В «Хогенциннене», должно быть, вовсю трезвонит телефон, и обсасывается история с Джонсонами. Мне не хотелось думать, что будет дальше.

— Что теперь? — спросила я.

Дэйв улыбнулся:

— Я заезжал к доктору Питерсу, чтобы сменить повязку.

— Он с вами разговаривал?

— Больше о погоде. О вас сейчас судачит весь Ньюбери. Кому-нибудь может прийти в голову следить за вами. Например, Джонсонам.

— Признаться, я рассчитывала сегодня же увидеться с доктором Питерсом, рассказать ему все. Но вы правы, Дейв, нужно быть осторожнее. А который сейчас час?

— Не знаю.

Конечно, ведь часы Дэйва были у меня на руке,

— Простите, я забыла вернуть вам часы.

— Оставьте пока у себя. Я прекрасно обхожусь без точного времени. — Он показал на ходики над камином. — Четверть пятого. Думаю, самое время вернуться в «Хогенциннен».

— Я не могу, — прошептала я. — Если я это сделаю, меня окончательно сломают. Они только и мечтают об этом… — Я еле сдержалась, чтобы не разрыдаться, и дрожащим голосом продолжала: — Она снова запрет меня на замок. И сделает все, чтобы я не смогла вырваться. Врачи говорят, что этот страх — плод моего больного воображения. Пусть так… я ничего не могу… Вы же видите, она всегда одерживает верх надо мной.

— Может быть, и так. Но виноваты в этом вы сами.

— Я?..

— Конечно. Есть старая пословица: стоит позволить вытирать о себя ноги, и с тобой начнут обращаться, как с половой тряпкой.

До сих пор я либо уступала, либо пыталась бежать от опасности. Возможность сопротивляться… Обстоятельства подталкивали меня к сопротивлению.

Но как? И выход ли это? Неужели мне всегда! суждено оставаться в проигрыше?

Глава одиннадцатая

Библиотека встретила меня мертвенной тишиной. Бабушка в молчании поглаживала свой крестик; поворачиваясь, он с едва уловимым звоном ударялся о серебряную цепочку.

— Добрый вечер. — Как я ни пыталась, мой голос отказывался произнести эти слова весело и непринужденно.

— Добрый вечер, Морин… — отец закашлялся и поднялся со своего стула. — Мартини?

Его шаркающие шаги гулко отдавались под каменным сводом.

— По-моему, на сегодня уже достаточно, — прервала молчание бабушка. — Пообедать наша девочка может забыть, зато едва ли забудет о горячительном.

— И о сэндвичах, — добавила я. — Не нужно ничего преувеличивать. Виски с содовой и льдом, пожалуйста, — я повернулась к отцу.

— Ты испытываешь мое терпение, — произнесла бабушка негромко. — Не забывай, Морин, это мой дом, и ты здесь в гостях.

— Но при этом я твоя внучка. И все-таки спасибо за гостеприимство.

— Не дерзи, тебе это не поможет. Разве я не достаточно ясно запретила тебе появляться в Ньюбери? Ты вела себя, как полоумная у Сондерсона: спустила Барона. Напилась и подралась с Джонсонами. С собакой пора разобраться!

— Но, мама, — перебил ее отец, протягивая мне виски, — я уверен, что ты преувеличиваешь. Ты же знаешь Ньюбери! Там верят любой глупой сплетне. А что касается Барона, Морин его хорошо выдрессировала.

— Ты хочешь и мне заморочить голову?

Отец вздохнул и молча опустился на диван.

— Спасибо, папа, — я сделала большой глоток. — Спасибо за то, что ты еще пытаешься мне помочь. Хоть это и бессмысленно.

— Не говори так, Морин. Давай все обсудим спокойно. Конечно, мы волновались за тебя, когда узнали, что там произошло. А теперь хорошо бы услышать и твои объяснения.

— Не будем терять времени даром, папа. Миссис Томас все равно не поверит ни одному моему слову.

— Я запрещаю тебе разговаривать со мной в таком тоне! — Бабушка поднялась с кресла. — Ты больна, в этом нет никакого сомнения. Все, что ты делала после приезда, убеждает меня в этом. И для меня вовсе не неожиданность…

— Мама, я прошу тебя.

— Перестань защищать ее, Реджинальд. Ее уже ничего не спасет, — она повернулась лицом к двери. — Больным нужно уступать, им нельзя волноваться. Так говорят врачи, правда, Морин? Хорошо, я не буду раздражать тебя своим присутствием. Велю принести себе ужин в комнату. А ты тем временем попробуй привести ее в чувство, Реджи. Если ты еще достаточно трезв… — с этими словами она вышла.