Замок воина. Древняя вотчина русских богов

Феликс Феликсович открыл глаза и увидел прямо перед собой какую-то колышущуюся точку. Это была птица. Она висела над ним высоко-высоко, как будто пыталась лучше изучить, что же это за человек такой, князь Юсупов. Птица висела долго, лишь слегка отклоняясь в сторону. Очевидно, потоки ветра пытались унести её куда-то, а она упорно сопротивлялась, предпочитая находиться именно здесь.

Наверное, это был орёл. Обычно именно эти мощные птицы могут зависать на одном месте, как привязанные невидимой верёвкой ко вбитому в небо колу. Князь Юсупов снова закрыл глаза и погрузился в дремоту. Он лежал в глубокой траве на небольшой полянке, недалеко от села Коккозы. Чуть поодаль текла сельская жизнь: кричали ослы, звякали цепи, цокали кони. Иногда была слышна человеческая речь. Отдельные слова долетали и сюда, на полянку. Но они были так невнятны, что разобрать что-либо казалось невозможным.

Вскоре к князю подошёл какой-то человек. Одет он был в белую рубаху с наброшенным поверх её кафтаном. Было тепло, и кафтан, наверное, ему хотелось снять, но человек не смел этого сделать, как будто соблюдал некий приличествующий ему этикет.

Феликс Феликсович немедленно открыл глаза и сел.

– Что, надо ехать? – спросил он.

Человек лишь поклонился и отступил на два шага назад. Его начищенные сапоги блеснули на солнце, и князь поморщился. Да, надо возвращаться в реальную жизнь. Короткая передышка завершилась.

Вскоре дорожная коляска князя Юсупова проехала по узкой сельской улице и свернула к мечети. Проехав мост, она оказалась возле центральных врат. Здесь Феликс Феликсович вылез из коляски и, подойдя к фонтану, набрал в пригоршни воды. В следующее мгновение он омыл холодной водой лицо и махнул вознице: «Езжай!» Сам же неспешно пошёл к «караван-сараю», где его уже поджидал управляющий Греков. Лицо его казалось мрачным, но он держался, стараясь быть приветливым и спокойным.

Князь и управляющий о чём-то переговорили, но слов разобрать было нельзя. Лишь стоящий на почтительном расстоянии слуга расслышал окончание фразы: «…перенесли в подземелья». Это был голос управляющего. Но что он имел в виду, догадаться было невозможно.

Феликс Феликсович утвердительно кивнул головой и похлопал управляющего по плечу в знак поддержки. Действительно, этот момент и для князя, и для управляющего его имением «Аскерин» был переломным. Они прощались друг с другом. Тихо и незаметно.

Уже самое ценное, что хранилось в замке, было перенесено в подземелье и упрятано там от злых людей. Вход в подземелье тщательно заложен каменными плитами и засыпан сверху толстым слоем земли. Такая маскировка должна уберечь сохраняемое от проникновения любого человека. Шаманка Шариде провела особый обряд, которым «запечатала» этот вход. Теперь у любого, даже самого любопытного изыскателя, наткнись он на это место, пропало бы любое желание что-либо здесь раскапывать.

Шариде установила определённый срок своему заклинанию. Его чары спадут лишь после смерти Феликса Феликсовича-младшего, то есть сына князя Юсупова. А он, по уверению шаманки, уйдёт в мир иной, уже будучи глубоким старцем.

Феликса Феликсовича такое заверение Шариде удовлетворило. Что ж, тем лучше… В той, дальней перспективе, когда откроется правда о Коккозах, их, Юсуповых, уже не будет на белом свете. Некому открыть то, что заложено такими стараниями и таким трудом. Но если всё пойдёт по верному пути, то отыщутся и люди, которые смогут правильно трактовать и дела Юсупова, и замыслы их. Помогут ли им документы, находящиеся в подземельях? Дай-то бог, чтобы так случилось…

Часть бумаг Феликс Феликсович всё-таки уничтожил. Особенно из числа тех, которые могли быть истолкованы неверно либо принести вред его делу и памяти их семьи. Были среди них и такие, которые косвенно касались царственной семьи и лично государя. Зачем чужим людям знать о государе то, что позволено лишь избранным…

Когда огонь слизывал последние листы бумаги и пламя, ещё несколько секунд назад бушевавшее во всю мощь, вдруг сникло, утонув, как в проруби, в густых складках пепла, князь вспомнил одну памятную беседу. Она состоялась на этом самом месте, но десять или около того лет назад.

Тогда император приехал в Коккозы на очень короткое время. Строительство замка уже было завершено, шли лишь мелкие отделочные и декоративные работы в различных уголках имения.

Рядом бурлила Коккозка, шум от реки заглушал голоса. Поэтому можно было говорить громко, не боясь, что кто-то из случайных людей может их подслушать. Очевидно, Феликс Феликсович нравился Николаю II за свои убеждения, и государь уже не в первый раз заводил с ним разговор на темы крайне сложные, если не сказать опасные. Вот и сейчас они вдруг стали говорить о будущем России. И это будущее виделось каждому из них по-разному.