Замок воина. Древняя вотчина русских богов

Вовка посветил фонариком, и мы рассмотрели некоторые из них. Книги были очень толстые, обложки выполнены из тёмно-коричневой или почерневшей от времени кожи. На некоторых имелось тиснение и металлические вставки. Все кнопки защёлкивались с помощью латунных, возможно медных скоб. Я полистал некоторые из них, но ничего не понял. Одни были писаны восточной вязью, а другие – по-древнерусски.

Положив книги на место, мы аккуратно закрыли короб и, приподняв, унесли его в сторону, чтобы не мешал. Под ним лежала небольшая, даже можно сказать, плоская коробка, у которой одна из боковых стенок оказалась повреждённой. Почему-то я подумал, что в ней находится шкатулка с драгоценными камнями. Поэтому коробку я открывал крайне осторожно.

– Фу ты! – выкрикнул Вовка. – Здесь тоже книги…

Действительно, в ней в два ряда были уложены книги корешками вверх. Их формат был небольшой и напоминал тот, в котором в советское время издавали поэтов. Может быть, и это тоже стихи?

Я вытащил одну из книг и открыл на первой странице. Название было напечатано на одном из западноевропейских языков. Открыл в середине. Обычный текст, стихов нет. Всмотревшись в строчки, убедился, что это не английский язык, который мне немного знаком. И не немецкий, с его некоторыми, характерными лишь для него, начертаниями букв. Возможно, текст написан по-французски?

Вовка же обратил внимание, что все корешки книг выполнены в одном стиле. У него сложилось мнение, что это либо собрание сочинений одного и того же писателя, либо коллекция книг по одной теме. Спорить с моим другом я не стал, наверняка он прав.

Мы быстро закупорили ящик и снесли его в придачу к первому с древними книгами. Конечно, наши находки были интересны, но в тот момент для нас они не представляли какой-либо ценности. Хотелось найти что-нибудь посолидней, значимей, а книги и замшелые диваны – это так, для любителей старины.

Следующей нашей находкой был очень странный плоский деревянный ларец. Мы долго не могли его открыть, хотя никаких замков здесь не было. Лишь спустя какое-то время кто-то из нас догадался поискать секретную кнопку. Таковая в действительности оказалась в виде декоративного латунного украшения, устроенного на верхней крышке. В тот же миг ларец открылся, да как чудно! Верхняя крышка распалась на две половинки, которые можно было раскрыть в обе стороны, как это случается с обыкновенной книгой. Мы так и поступили, ожидая увидеть сюрприз. Но то, что открылось внутри, нас откровенно разочаровало.

Внутренностями этого ларца была… книга. Ещё одна! Собственно, сам ларец, как мы теперь догадались, представлял собой не что иное, как обложку этой самой книги, только выполненную в таком индивидуальном, можно сказать, эксклюзивном виде. Для любителей собирать подобную литературу, конечно, этот экземпляр представлял определённую ценность. Но, увы, не для нас. К тому же прочесть хотя бы слово из этой диковинной книги мы не смогли. Она оказалась на арабском языке. Лишь на первой странице лежал вкладыш на сероватой бумаге. На нём красивым почерком было выведено: «Свод смысла и правил». А строчкой ниже: «Философский трактат. Основан на восточной мудрости».

Я покосился на Вовку.

– Ты философией интересуешься?

– Нет, – честно сказал мой друг.

Мы закрыли и эту книгу, а затем отнесли её к другим, уже просмотренным нами коробам.

7

Наши исследования продолжились на следующий день. Предыдущим вечером мы разобрали лишь верхнюю часть коробов, укрытых Юсуповым от чужих глаз на долгие годы. К сожалению, для нас ничего интересного обнаружено не было.

Может быть, именно поэтому желание отыскать настоящий клад подогревало наши силы.

По наивности ни я, ни мой друг не задавались простейшим вопросом: а те ли мы люди, которым дозволено копаться в чужих тайнах? И разве хотя бы что-то объединяет нас и этого, нам абсолютно неизвестного хозяина замка? Но чрезмерное любопытство, а также охотничий азарт владели в тот момент жизни нашими помыслами.

Надо сказать, что прервать наши вечерние изыскания помешала нам не только усталость и позднее время суток, но и возникшее состояние тревоги. Как будто кто-то наблюдал за нами и оценивал каждое произнесённое слово и каждое наше действие. Причём оценивал в явно невыгодном для нас свете. Что, естественно, стало отражаться на нас самих.

Скорее всего, поэтому все свои последние поступки в подземелье я помню смутно. И не всегда готов поручиться, что поступал верно. Например, когда мы уже уходили, я прихватил с собой несколько документов, которые мы обнаружили в только что вскрытом ящике. Зачем я это сделал? Якобы для того, чтобы изучить их на свежем воздухе. Но поужинав, я на них даже не взглянул. А утром сгрёб их в кучу и отнёс обратно. Какая же здесь логика?