Заморочки универсальной ликвидации

Страдания, муки и смерть… В стенах городской больницы за 50 лет скопилось столько негатива, что странно, что люди не видят то кровь, сочащуюся из стен, то кучку скелетов в углу, то призраков снующих туда-сюда среди живых. Знаки смерти, руны страданий и символы болезни так мелькали вокруг, аж голова кружилась до одури…

Что-то мертвецов многовато для обычного дня… Вроде бы сегодня не случилось ничего особенного… Никаких концов светов, никаких открытий врат, никаких стихийных бедствий… У них что — слет? Съезд? Конференция? Прямо у дверей меня поджидал отец Григорий.

— Здравствуй, Сайф! Вся больница знает о том, что ты придешь сегодня… У палаты твоего напарника торжественный комитет по встрече… Ты будешь поражена, сколько разных людей тебя ожидают…

Неужели? Наверное, чтобы прикончить меня самолично! Пусть в очереди постоят!

— Неужели?! — скривилась я. — А почему сегодня здесь столько призраков? Только не говори, что это тоже из-за меня! Сегодня не пятница!

— Скажем так… Нашу больницу должно посетить одно важное лицо… для призраков. Вот они все как с ума посходили… Думают, что если пожалуются, то их судьба измениться к лучшему… Глупые дети… — отец Григорий исчез.

Оглядываясь, я двинулась вперед. Где комитет по встрече? Не доходя до стойки регистрации, я краем глаза заметила Филиппа. Опять меня подловить хотят? Без раздумий я нырнула в ближайший туалет. Придется опять воспользоваться Преобразователем… Я повернула его и прикинула: кто самый естественный в больнице? Врач… Не-е, на врача я не потяну! Медсестра!

Но едва трансформация завершилась, я поняла, что поторопилась. Во-первых, белый цвет. Ненавижу! Во-вторых, голубые колготки и туфли на каблучках — извращенное орудие пытки. В-третьих, узкий и короткий белый халатик с голубой окантовкой одевался чуть ли ни на голое тело. Холодно! И снизу поддувает… А вырез едва прикрывал следы от талисмана подчинения. Дышать во избежание несчастного случая не рекомендовалось. Так и простудиться недолго!

Но и это было еще не все! Издевательства на этом не закончились! Узкие синие очочки на носу придавили деловой вид, а все остальное — волосы, слегка подкрашенные в голубой цвет и стоявшие дыбом от последнего похода в парикмахерскую, голубая помада на губах и длинные серебристые серьги-цепочки дополняли кошмарную картину не определившейся и незрелой личности. Плюс маникюр в той же цветовой гамме. Я что — некрофилка?! Мама Мия! Мертвые боги! Да в гроб краше кладут!

Дверь резко распахнулась, от неожиданности я вскрикнула и, не устояв на ногах, сломала каблук! После этого потеряла равновесие, опасаясь завалиться вверх ногами и, поскольку халатик был очень уж короткий, опозориться навеки! В последний момент я успела схватиться за кран, балансируя ногой в воздухе, и чудом не шлепнулась на пол. Из-за этих волос, которые занавешивали мне весь обзор и лезли в рот, нос и глаза, я не успела рассмотреть вошедшего… Но зато слух меня не подвел:

— Сайф! Нам надо поговорить! — это был Филипп. — Ой, извините, мне показалось…

— Вон!!! — завопила я изо всех сил. — Извращенец! — запрыгав на ноге, я сняла и метнула ему в след сломанную туфлю, не глядя куда из-за волос. Последнее было лишнее, Филипп уже успел ретироваться за дверь. — Это женский туалет! — продолжила я кричать, на случай если он еще не ушел. — Скотина!

— Он уже ушел, — заметил отец Григорий, появляясь рядом и, аккуратно придержав за ногу, помог обрести устойчивое положение.

— Ой, спасибочки! — вздохнула я с облегчением, поднимая волосы, чтобы видеть. Оценив мой новый модный голубой прикид, отец Григорий не сказал ничего, только удивленно поднял брови.

А я-то думала, что его уже ничем нельзя удивить! Должно быть это все ужасно! Я уставилась в зеркало, эти-то никогда не врут, всегда показывают убийственную правду…

— Голубые! — только и смогла прошептать я, не в силах оторвать глаз от отвратительного видения в зеркале. — Поверить не могу! Они — голубые! Ну почему — голубые?!

— Итак, на чем я остановился? Ах да! Прошу, ты должна помочь… — продолжил отец Григорий.

Словно завороженная, я в ужасе стала накручивать пушистые голубые пряди на пальцы, открывая лицо, голубые очки и голубой рот. Мерзопакостная гадожуткость! Я отсюда не выйду. Никогда!» Пусть меня здесь замуруют! Умру от стыда! И даже после смерти не выйду!

— Оставь прическу в покое, Сайф! Есть более важные дела!

— Прическу?! — мой голос упал до мышиного писка, и я чуть не заревела. — Это не прическа, а просто катастрофа! Я похожа на одуванчик в очках! Причем голубой!

— Так вот: есть один человек, после несчастного случая он впал в кому…

— Я - психопатка в дурацкой пародии на медсестру с болезненным пристрастием к голубому!

— Мне кажется, что это не обычная кома… Этот юноша — ясновидящий…

— Ясновидящий? — откинула я волосы и повернула голову к отцу Григорию. Любопытство чертово!