Замороженный

И чего я строю из себя недотрогу? Она смотрит на меня, как будто ждёт, когда я наконец-то решусь. Ладно. Наклоняюсь к ней и аккуратно целую. Она сразу подтягивает меня к себе так, что мне приходится упереться в спинку дивана, чтобы не раздавить её.

У неё мягкие губы. Какие-то слишком мягкие. И скользкие. Как те слизни, которых я собирал для Ксюхи. Фу, о чем я, блин, думаю?! Отгоняю от себя глупые мысли. Продолжаю. Теперь-то отступать точно поздно.

Кристина томно дышит и выгибается подо мной. Выглядит это странно, как-то уж больно наигранно. А потом происходит что-то ещё более странное – она отворачивается и шепчет мне на ухо: «Нет, нет, не надо». Отстраняюсь, чтобы понять, что случилось, но она притягивает меня обратно и снова целует.

В этот раз её язык оказывается у меня во рту. Я чуть не давлюсь от неожиданности, но она опять отрывается от меня и шепчет, прерывисто дыша: «Нет, перестань». Да что такое?! Отодвигаюсь, чтобы прекратить этот цирк, а она в это время лезет холодной рукой с острыми ногтями мне под свитер. Дёргаюсь от неприятного прикосновения к животу.

– Всё. Хватит с меня, – я слезаю с неё с твердым намерением уйти и больше никогда сюда не возвращаться.

Слишком драматично хлопаю дверью. Кое-как натягиваю кроссовки в темноте коридора. Пытаюсь вытащить свою куртку из-под вороха чужих вещей. Плевать, завтра заберу. Выхожу в подъезд и тяжело выдыхаю. Зачем я в это ввязался? Уже начинаю спускаться по лестнице, но из квартиры выскакивает Семён в футболке наизнанку.

– Морозов, ты чего?

– Ничего! – говорю я и продолжаю спускаться. – Это было отвратительно.

– Это он не про вас, девочки.

Оборачиваюсь и вижу, что они вдвоём смотрят на нас выпученными глазами. Обе пропадают в квартире буквально на пару секунд, а потом появляются в подъезде уже с накинутыми на плечи куртками.

– Педик, – бросает мне Кристина, и они вместе, громко цокая, спускаются по ступенькам.

Мы с Семёном молча стоим , пока шаги совсем не затихают.

– Что случилось-то? – спрашивает он.

– Да она сама весь вечер клеилась ко мне, а потом устроила спектакль: «Не надо, перестань» – как будто я её насилую.

– Морозов, ты же не..?

– Ты дебил? – возмущаюсь я.

– Ладно, извини. Ну ты же знаешь этих девчонок, – отмахивается Семён, облокачиваясь на перила лестницы. – «Да» у них значит «Нет», а «Нет» значит «Да».

– Такие приколы не для меня.

– Ну ладно тебе, хоть развеялся. Посмотрел на других девушек.

– Лучше бы не смотрел. Вика хотя бы была со мной нежной. А это что? – я задираю свитер и демонстрирую живот с красными пятнами от когтей Кристины.

– Это страсть, – смеётся Семён.

– Всё. Я пошёл, – говорю я и продолжаю спускаться.

– Морозов?

– Ну что ещё?

Я разворачиваюсь, и меня ослепляет вспышка телефона.

– У тебя всё лицо в помаде.

– Фу! – я вытираюсь руками, но, похоже, только ещё больше размазываю по себе эту гадость. Надо поскорее умыться.

– Девчонки ушли, может, хоть в приставку поиграем? – кричит Семён мне вслед.

– Нет, – отрезаю я.

Оттерев эту ужасную помаду, я ложусь на кровать. Не могу избавиться от ощущения чужой холодной ладони на животе. Кладу на это место свою руку, но не помогает. Открываю чат с Викой: «Кажется, я ошиблась». А что, если бы я написал ей? Что, если бы попросил прийти? Может, она уложила бы меня к себе на колени, как раньше, и гладила мои волосы. Наверное, мне стало бы легче. Хорошо, что у меня осталось фото, которое не даст мне наделать ещё больше глупостей. Пару минут разглядываю, как моя девушка целует другого парня, и откладываю телефон подальше.

Глава 21

Утром я просыпаюсь от настойчивых звонков мобильного.

– Да, – на ощупь отвечаю на вызов.

– Морозов, привет! Чего трубку не берёшь? Я уж собирался идти к тебе.

– Сёма, чего тебе надо?

– Слушай, есть шикарное предложение.

– Знаешь, где я видел твои предложения? – ворчу я.

– Ты что, обиделся? – удивляется он. – Да ладно тебе! Обещаю отныне тебя ни с кем не знакомить и уважать твоё право быть холостяком. Мир?

– Ладно. Что там у тебя? – протираю глаза, пытаясь окончательно проснуться.

– Короче, тут такая тема: у Котика есть двоюродная тётка, а у неё муж. И у этого мужа брат…

– Семён, – прерываю я его, – ты уверен, что мне надо знать всё семейное древо Котиковых?

– Короче, у них есть снегоход. Пойдём на ватрушках по реке кататься?

– Когда?

– Зайду за тобой через десять минут.

– Какие десять минут? – начинаю я, но понимаю, что меня уже никто слушает.

Сползаю с кровати и плетусь в ванную. В коридоре встречаю папу.

– Доброе утро, ты чего так рано?

– Сейчас Сёма придёт, – говорю я.

Этого объяснения достаточно.

– Опять куда-то понеслись… – вздыхает папа.

Кататься на ватрушках оказывается и правда шикарной идеей: летишь по льду, вокруг сплошное голубое небо, снег в лицо. Мы успеваем наораться и насмеяться так, что у меня болят мышцы пресса. Вот это я понимаю «отвлечься», а не чужой язык себе в рот засовывать. Меня даже передёргивает, когда я вспоминаю вчерашний вечер.

Котик уезжает вместе со своим братом мужа тётки (или как там его), а мы с Семёном остаёмся вдвоём посреди реки.