Заморский принц в нагрузку

— Идем, зря, что ли, приехали? — смело ответила я, хотя мои коленки давно уже дрожали сами по себе.

Ломать нам ничего не пришлось. Я в отличие от Облома сразу заметила отсутствие на двери замка. К хлипкой двери был приколочен засов с ушками под навесной замок, которого как раз и не оказалось на месте.

— Мне кажется, до нас здесь уже кто-то был, — совсем тихо прошептала я.

— Ты вчера разговаривала с Борисом?

— Нет, он должен был приехать из командировки очень поздно, а утром я не успела. Забыл, что ли, как утром смерчем ворвался в мою квартиру и вытянул меня из постели, не дал даже брату позвонить? — переложила я вину на Облома.

— А что ты так испугалась? Шепотом разговариваешь? — так же тихо, как и я, спросил мой спутник.

— Я испугалась? Нисколечко, — на этот раз громко ответила я, стараясь голосом заглушить стук собственного сердца.

В этот самый момент внутри дома раздался протяжный звук. Как будто кто-то мычал, потом послышался грохот упавшего предмета, и вновь — мычание.

Облом поднес палец к губам, знаком призывая меня к молчанию. Прислушался. Тихо. Потом он с силой толкнул дверь и на всякий случай отошел в сторону. Дверь с грохотом ударилась о стену.

— М-м-м! — раздалось почти рядом.

Облом достал из внутреннего кармана куртки гаечный ключ, крепко сжал его в руке и шагнул в дом. Я подождала несколько минут, вслушиваясь в звуки, но ничего, кроме скрипа половиц под ногами Облома и монотонного «м-м-м», так и не услышала. Любопытство перебороло страх, я заглянула за дверь.

Темный коридор-прихожая метра три в длину, не больше, но видно только в метре от двери. У порога — резиновые сапоги, алюминиевый бидон, ведра, лопаты и другой садовый инвентарь, дальше — темнота. Коридор уходил в глубь дома и заканчивался дверью, наверное, в комнату, дверь была приоткрыта, и через щель просачивался тусклый свет. Облома в прихожей уже не было, мне стало страшно, и я тихо позвала:

— Обломчик, ты где?

— Иди сюда, посмотри, что я нашел, — раздался в глубине дома громовой бас.

Я пошла на зов, пару раз в темноте споткнулась о какие-то банки. Опираясь о деревянные стены, умудрилась загнать занозу в палец, но в конце концов дошла до двери. Сделала шаг вперед и очутилась в пыльной комнате с низким потолком и маленькими окнами, которые были снаружи заколочены досками. Из угла исходило свечение — светился экран ноутбука, маленького переносного компьютера. В его свете я различила незатейливую обстановку комнаты: старый диван, стол, на котором стоял компьютер, и допотопный сервант. Рядом с диваном стоял Облом. Он склонился, что-то рассматривая на полу, по виду напоминающее мешок.

— Подойди ближе, смотри. Кто это?

Я подошла. Мешок оказался мужчиной со связанными за спиной руками, ногами и с кляпом во рту. Пока Облом с интересом разглядывал свою находку, мужчина продолжал мычать.

— Его надо развязать.

Я потянула за кончик тряпку, торчащую у него изо рта, и вытянула кляп. Увидев меня, мужчина истошно завизжал. Я даже обиделась — в который раз за последнее время замечаю, как люди от меня шарахаются. Почему, спрашивается, этот тип орет как резаный, будто привидение увидел?

— Ирина Викторовна, я умер? Вы ангел? — выдавило из себя мычащее создание.

Я-то, понятно, ангел, но кто этот мужчина, который меня знает в лицо и величает по имени-отчеству? Голос хриплый и на первый взгляд незнакомый, но я определенно раньше уже слышала его. Где?

Я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть мужчину, но, как ни всматривалась в искаженное ужасом лицо, узнать не могла. Освещение было скудным, и человек находился практически в темноте. Он все еще продолжал скулить и отползать от меня к стене.

— Поищу, где тут свет включается, — пришел мне на помощь Облом.

Он подошел к двери, нашел выключатель и клацнул кнопкой. Под потолком зажглась лампа в форме старинного абажура. Теперь в ее свете передо мной лежал связанный по рукам и ногам Леша Кузнецов, а в руках я сжимала извлеченный из его рта сиреневый шелковый платок.

— Надо же, кого я вижу? — не очень удивилась я Леше Кузнецову. В принципе мы с Обломом рассчитывали найти здесь компанию «Кузнецов энд Стас». Но не предполагали, что Алексей окажется сам в роли пленника.

— Развяжите меня, — застонал Леша. — Даже в гробу покойнику руки и ноги развязывают.

— А ты что, покойник, чтобы мы тебя развязывали? — зловеще хохотнул Облом.

— А что, нет? — засомневался Леша.

— Леша, не знаю, насколько ты здоров, но то, что ты живой, — факт.

— А вы? Вы живы?

— Ира, кто этот придурок?

— Это мой переводчик, — представила я Кузнецова.

— Ирина Викторовна, если вы живы, развяжите меня. Я уже не могу больше, у меня руки занемели, у меня ноги отнялись, — захныкал Леша.

— У тебя голова отнялась, когда ты на похищение человека шел. Где Карлос Ортега? Признавайся!

Кузнецов в ответ только застонал.

— Кто еще в доме?

— Я здесь один. Развяжите.

— Облом, давай его развяжем, — попросила я, посматривая на жалкого Кузнецова.

Видок у переводчика был еще тот: бледное перепуганное лицо, синие губы, дикий взгляд и взъерошенные волосы с запекшейся кровью на макушке.