Заморский тайник

Александр Тамоников Заморский тайник

* * *

Глава 1

У профессора-историка Леонтия Кузьмича Матвеева было увлечение – он коллекционировал предметы старины. Впрочем, увлечение – это было словом приблизительным и неточным. Страсть – вот самое точное слово! Да-да, именно так – страсть! Леонтий Кузьмич был страстным коллекционером. Он коллекционировал предметы старины.

Вообще-то, предметы старины – это весьма растяжимое, образное и многогранное понятие. Предметом старины можно назвать любую вещицу или даже фрагмент вещицы – какой-нибудь черепок от древнего сосуда, или, скажем, обломок такого же древнего меча, или что-то иное в этом роде. И это будет правильно: если найденному черепку или обломку меча много сотен лет, то они и есть предметы старины.

Но ни черепки, ни мечи, ни какие-нибудь ветхие манускрипты Леонтия Кузьмича не интересовали. То есть, конечно, они его интересовали – как свидетельства исторических эпох. Они его интересовали в профессиональном плане – как-никак Леонтий Кузьмич был профессором-историком. Но трепетной страсти они в нем не вызывали.

Такую страсть в нем вызывали совсем другие предметы старины – а именно все, что так или иначе было связано с религией. Причем неважно, какая это была религия – старообрядчество, православие, да хоть даже всевозможные языческие игрища и ритуалы! Профессор Матвеев не был верующим человеком, и потому древние раритеты не вызывали в нем трепетных душевных чувств. Хотя все же вызывали. Да-да, конечно же, вызывали! Но к религии и вере эти чувства не имели никакого отношения. Он был коллекционером и испытывал к предметам, которые собирал, чувства собственника, прекрасно осознающего, что ни у кого больше таких предметов нет и быть не может. Возможно, кому-то такие чувства будут непонятны, но в этом случае тот, кому они непонятны, – никакой не коллекционер. А вот истинный коллекционер-собиратель прекрасно поймет чувства профессора Матвеева и разделит его душевный трепет.

При всем при том Леонтий Кузьмич не имел, можно сказать, прямого отношения к древним векам и эпохам. Он хоть и был профессором-историком, но изучал эпохи, гораздо более приближенные к современности. В этих эпохах не было уже раритетов, коими так интересовался профессор Матвеев. Там были совсем другие ценности, и они не вызывали у профессора душевного трепета, и коллекционировать их ему не хотелось. Он их изучал, не испытывая к ним никаких волнительных чувств. Да, это, наверно, шло вразрез с элементарной логикой, но при чем тут логика, когда речь идет о страсти? Страсть – она не имеет с логикой ничего общего, она живет по своим правилам и законам.

За всю свою сознательную жизнь – начиная от студенческих лет и заканчивая нынешним возрастом – Леонтий Кузьмич добыл множество самых разнообразных артефактов. Тут были и небольшие фрагменты, и целые вещи. Некоторые из предметов профессор реставрировал, причем делал это самолично, не доверяя этой тонкой работы никому, даже известнейшим реставраторам. И не потому, что он опасался за сохранность своих сокровищ. Наоборот, он рассказывал о них многим людям и довольно часто устраивал своего рода выставки, где выступал в роли экскурсовода. Разумеется, кого попало на эти выставки он не приглашал, а все больше людей, понимающих толк в старине и красоте. Ему нравилось видеть удивленные лица посетителей и слышать их восхищенные голоса. О профессоре и его коллекции даже писали в газетах. Все это наполняло душу профессора радостью и гордостью.

Ну, а что касается реставрирования, то Леонтию Кузьмичу просто нравилось заниматься этим делом. И он это умел. А если тебе нравится и ты это умеешь, то зачем приглашать кого-то другого?

Жил профессор вместе с семьей в Москве, у него в столице была квартира – просторная и с множеством комнат. Но все равно – хранить в квартире раритеты было делом непростым, если не сказать невозможным. Во-первых, раритетов было много, и некоторые из них были довольно-таки громоздкими. И потому в городской квартире, даже просторной, все их вместить было просто невозможно. А во-вторых, некоторым раритетам необходимы были специальные условия для их сохранности: определенная температура, освещенность – чтобы было не очень темно, не слишком ярко, ну и тому подобные важные условия. Понятно, что в городской квартире соблюсти все эти условия не было никакой возможности. Поэтому все свои богатства профессор хранил на даче. Дача у него была за городом, но при этом от самого города недалеко, так что добраться до нее можно было за каких-то полчаса. Это, конечно, если ехать на машине, а машина у Леонтия Кузьмича имелась – «Волга». Дача была двухэтажной, и это было замечательно. Почти весь второй этаж профессор отвел под своеобразный выставочный зал для своих раритетов. Конечно, даже там они вмещались едва-едва, но пока что вмещались.