Заморский вояж

Появление двух кораблей на радарах при подходе к району, где кипело невиданное для этих мест сражение, адмирал воспринял спокойно. Кто-то драпает… Если бы пришлось значительно отклоняться от курса, то ради этой парочки не шевельнули бы и пальцем, но раз уж надо пройти всего-то лишний десяток миль – то и пес бы с ними, реально это уже ничего не меняло. И, как оказалось, решение было верным.

От результатов встречи ошалели все. Одни потому, что обнаружили перед собой авианосцы противника, другие – из-за того, что только что ушли от одних врагов, уже считали себя в безопасности, и вот на тебе, такие же, только хуже. А главное, угрозы они не ожидали, и корабли приняли за свои, а потом стало уже слишком поздно. При этом вне зависимости от морального состояния противников исход боя был предрешен, оставался только вопрос о мелких нюансах. А они, как оказалось, сильно зависели от морального состояния экипажей авианосцев, которое в определенный момент ушло вниз и вплотную приблизилось к точке замерзания.

В общем, стоило идущему впереди «Шарнхорсту» положить снаряд поперек курса американцев, как «Интрепид» сбросил ход и лег в дрейф. «Монтерей» последовал его примеру. Те, кто вел эти авианосцы, прекрасно понимали, что три линейных корабля пустят их на дно прежде, чем они успеют хоть что-то сделать. Да и делать нечего, не со скромными возможностями их артиллерии противостоять линкорам.

Глядя на медленно замедляющиеся авианосцы, Колесников усмехнулся, коротко отдал распоряжения и, отобрав у вахтенного офицера мегафон, заорал на своем портовом английском:

– Флаги спустить! Принять на борт призовые партии! Следовать за нами! В случае неподчинения – утоплю к…

Далее следовало неповторимое по образности и совершенно неприличное пояснение о том, куда авианосцы утопят и что будет с их экипажами. Если сводить к классику, «те, кто останутся в живых, будут завидовать мертвым». А главное, адмирал не шутил.

Второго Ли среди американских офицеров не нашлось, и флаги рухнули с мачт, будто их там и вовсе не было. Следующие полчаса были посвящены спешному формированию призовых групп и их высадке на авианосцы, что само по себе оказалось делом не таким уж и простым. Вы попробуйте, выдерните людей из экипажа корабля перед боем. Притом, что без дела никто не остается, все за что– то отвечают, все задействованы согласно боевому расписанию. И кого на их место? И ведь не один нужен, не два и даже не десять. На «Монтерей» высадили сотню человек, на «Интрепид» полторы.

Хорошо еще, что в немецком флоте и впрямь служили профессионалы, умеющие, в том числе, и работать с людьми. Да и стрелковое оружие нашлось в достаточном количестве. Группы были сформированы и высажены в рекордные сроки. А дальше – ничего сложного. Офицеров заперли в каютах, матросов разогнали по кубрикам и тоже заперли. Взяли под контроль основные центры кораблей – и вперед! Тем матросам, которые находились в машинном отделении, пообещали, что их будут содержать в нормальных условиях и после войны отпустят по домам, и те поверили – репутация у немецкого адмирала была что надо, слово он держит – это знали все. Вот и старались американские морячки, ведя теперь уже бывшие свои корабли следом за линкорами.

Еще через час к ним присоединился четвертый артиллерийский корабль – серьезно пострадавший, но сохранивший боеспособность линейный крейсер «Кронштадт», только-только закончивший свой приватный разговор с «Беарном». Авианосец на тот момент, правда, еще не затонул, но уже лег на борт. Большое корыто долго тонет, и моряки сейчас в спешном порядке сооружали из подручных материалов плоты – практически все шлюпки были разбиты во время боя. Русские их не добивали – подобное, в отличие от более «цивилизованных» соседей, было не в обычае советского флота.

Впрочем, Колесников неплохо представлял себе, что произойдет с пассажирами плотов даже в небольшой шторм. Конечно, никто бы его не осудил, просто пройди его корабли мимо, но он все же тоже был русским, а потому просигналил на трофейные авианосцы, чтобы подобрали людей. В конце концов, от авианосцев хоть какого-то участия в последующем бою все равно не ожидалось, и чем дальше они будут от места, где рвутся снаряды, тем больше шансов притащить ценные призы в свой порт. Ну а чтобы американцам не пришли в голову глупые мысли, советский адмирал немедленно связался с систершипом «Кронштадта», «Севастополем». Для боя тот уже не годился, но исполнять конвойную функцию, тем более, поддерживаемый двумя тяжело поврежденными легкими крейсерами, мог вполне и должен был подойти менее чем через полтора часа. За это время вряд ли что-то случится, если даже кто-то попробует выкинуть фортель, продержаться вооруженные автоматами немецкие моряки сумеют вполне.