Замоскворечье

Еще одно славное забытое имя - Юрий Самарин, брат графини, историк и публицист. За инакомыслие попал в Петропавловскую крепость. В самиздате ходила по рукам его "Записка о крепостном состоянии и о переходе от него к гражданской свободе". Как ученый, слыл он знатоком истории крепостного права в Пруссии. Как практик, занимался отменой крепостного права в России.

В "барском оазисе среди купеческого Замоскворечья" бывало жил скитавшийся из принципа по усадьбам друзей Владимир Соловьев, сын великого историка Сергея Соловьева. Семьи у него не было, жизнь прошла в странствиях. Каждый был рад оказать гениальному философу и замечательному поэту гостеприимство. Письмо возлюбленной возбуждало, по его словам, в нем такую радость, что он "громко разговаривал с немецкими философами и греческими богословами", на их родном языке. Учение Соловьева о "всеединстве мира" и другие концептуальные идеи многие в первопрестольной не признавали. Это побудило его написать в адрес Москвы такие горькие слова:

Город глупый, город грязный,

Смесь Каткова и кутьи,

Царство сплетни неотвязной,

Скуки, сна, галиматьи.

Блок, Белый, Вячеслав Иванов считали Владимира Соловьева учителем. Сочинения, созданные им, вышли до революции в 10 томах. Философия, поэзия, личность этого мыслителя, преданного в СССР забвению, повлияла на символистов, поэтов Серебряного века, на племянника - поэта Сергея Соловьева. Он написал о Москве иные стихи:

Не замолкнут о тебе витии,

Лиры о тебе не замолчат,

Озлащенный солнцем Византии,

Третий Рим, обетованный град.

После "великих реформ" на Большой Ордынке возникли учреждения, какие здесь прежде не водились. В новом трехэтажном доме, (22), открылось епархиальное училище. На другой стороне улицы, (55), появилось Александро-Мариинское училище для "беднейших детей с бесплатными завтраками". История его такова. Император Александр II, будучи в Москве, посетил городского голову, коммерции советника, купца первой гильдии Королева. На радостях тот возвел за год до убийства императора двухэтажное здание с классами и Актовым залом.

В Замоскворечье потянулись люди, чтобы полюбоваться картинами. Специально для них Павел Третьяков построил новые залы вблизи своего дома в Толмачах, завещанного Москве.

Все известные барские усадьбы во второй половине ХIХ века поменяли владельцев. Дом-дворец Киреевских, (41), перешел в руки Морозовых, одной из ветвей могучей купеческой династии. Владение оформили на имя Марии Федоровны Морозовой, жены купца первой гильдии Тимофея Саввича Морозова, владельца "Товарищества Саввы Морозова и сына и Ко". Так, на всякий пожарный случай, поступали многие предприниматели, оформляя недвижимость на жен. В случае банкротства строения, записанные на супругу, не описывались. (При финансовом крахе Саввы Мамонтова его роскошный дом-музей на Садовой-Спасской с картинами, мебелью, книгами пошел с молотка за долги. А подмосковное имение Абрамцево, записанное на имя жены, осталось за обанкротившимся меценатом.)

"Дом Демидовых", он же - Соллогубов, как многие московские роскошные дворцы ХVIII века, перестал быть квартирой одной семьи. Его заняла Шестая мужская гимназия, закрытая в 1917 году большевиками. Она успела выпустить Ивана Шмелева, Станислава Шацкого, Николая Хмелева, Всеволода Пудовкина. Все они после гимназии поступили в Московский университет на разные факультеты. И все занялись не тем, чему их учили. Писатель Шмелев, педагог Шацкий, артист Хмелев и кинорежиссер Пудовкин вписали свои имена в историю ХХ века.

...За год до его начала, купеческую Большую Ордынку, как аристократическую Поварскую, обсадили молодыми голландскими липами... Что последовало дальше? Об этом в следующем очерке.

"ЛЕГЕНДАРНАЯ ОРДЫНКА"

...Огнями ХХ века засиял в конце Большой Ордынки "Кино-Палас", один из первых московских синематографов. Росли с разных сторон неудержимо доходные дома, нависая над особняками и садами Замоскворечья.

Слава прабабушек томных,

Домики старой Москвы,

Из переулочков скромных,

Все исчезаете вы...

Домики с знаком породы,

С видом ее сторожей,

Вас заменили уроды,

Грузные в шесть этажей.