Замри

Его первое мнение о ней не оправдалось. Да, она производила впечатление хрупкой, возможно даже, беззащитной девушки, но на поверку она оказалась бойцом.

Стойким, оловянным солдатиком – вот кем она была.

– Я уже все сказала, ― не останавливаясь и не глядя на него, неприветливо отозвалась Хлоя.

Она не ожидала, что Джек воспротивиться ее решению. Рассчитывала, что без ненужных драм и выяснений отношений согласиться с тем, что их связь себя изжила.

Но вдруг он начал отстаивать их отношения – чем бы это ни было.

– Знаешь, все это не выглядит убедительно. ― Джек схватил Хлою за руку, вынуждая ее остановиться. ― Два дня назад ты не считала, что все пора прекратить. Два дня назад, ― он подтянул ее к себе, цедя сквозь зубы: ― ты очень даже была не против всех тех вещей, что мы делали, а теперь, вдруг – ты не хочешь? ― Он покачал головой, жестко глядя в широко распахнутые карие глаза. ― Позволь не поверить тебе, сладкая.

– Пусти!

Хлоя вырвалась из его хватки, дрожа от негодования и еще чего-то, в чем признаваться не хотелось. Рассерженный вид Джека и злой тон его голоса не только разгневал ее, но и пробудил вожделение.

Ему это легко удавалось. Слишком легко.

Хлоя не была уверена, причина в нем, или в ней.

Может это она такая порочная и мерзкая, и то, что нормального человека отвратило бы, притягивает ее и будоражит кровь?

Всегда ли она была такой испорченной, или тот случай что-то сломал в ней?

Нарушил нечто важное, что не поддается исправлению?

Ей показалось, Джек угадал, куда были направлены ее мысли. То, как изменился ее пульс и дыхание, он точно заметил. Что-то темное и торжествующее промелькнуло в его глазах. Так быстро, что Хлоя не могла утверждать, не показалось ли ей.

В смятении, смущенная, она едва не бросилась к «Салливану». Джек шел следом, но больше не пытался ее остановить.

Она могла сопротивляться сколько угодно. Могла врать себе и ему, но она увязла. Так глубоко, что шансов на спасение почти не осталось.

Хлоя промчалась по холлу «Салливана», но ей не удалось уехать на лифте прежде, чем подошел Джек.

Теперь он выглядел почти спокойным, невозмутимым. Теперь, когда убедился, что она никуда от него не денется.

Слишком поздно, малышка…

Поездка на двадцать первый этаж прошла в тишине, но Хлое она показалась затишьем перед бурей. А Джек хищником, который затаился перед нападением на жертву.

Быть жертвой ей не хотелось – больше никогда, и все же что-то внутри нее, очень глубокое и сокрытое, желало этой атаки и подчинения.

Может это и была ее неправильная, поврежденная часть?

Девушка поспешила выйти из лифта, когда тот остановился на их этаже. Она вынула ключи из кармана куртки – пальцы дрожали – и попыталась как можно скорее отпереть дверь квартиры.

Не спеша, размеренно, Джек подошел к ней сзади, заставляя ее сердце биться на пределе своих возможностей.

Она слышала его шаги на мягком ковровом покрытии – это хищник подбирался к ней, ― и паника с предвкушением, смешиваясь в горячий коктейль противоречий, растекался по венам.

Пальцы Джека коснулись ее, убирая волосы на бок и обнажив шею. Ее кожа была бледной, нежной на ощупь, словно бархат, и такой тонкой, едва защищая хрупкие позвонки.

Джек прижался к ней губами, чувствуя, как бьется под ними ее жизнь. Мужчина потянул носом, вбирая ее запах – чуть сладковатый, с нотками ванили.

У Хлои сердце из груди едва не выскакивало. Во рту пересохло и воздуха отчаянно не хватало – легкие как будто что-то перекрыло.

Наконец-то ей удалось отпереть дверь, и Джек втолкнул ее в квартиру, не выпуская из своих рук.

Нет, он ее больше ни за что не выпустит…

Хлоя всхлипнула, когда его ладони сжались у нее на животе; когда он вдавил ее в себя, бедрами прижимаясь к ее попке и давая почувствовать твердость члена, но не пыталась вырваться.

Его рот источал жар, который сжигал ее кожу там, где его губы касались ее. Ладони мужчины двинулись вверх и сжали ее грудь сквозь майку и бюстгальтер.

Хлое было нестерпимо жарко: хотелось стянуть с себя всю одежду и оказаться нагой, позволяя его дерзким рукам все, что заблагорассудиться.

Она уже сдалась, и теперь он мог делать с ней все – она ему позволит что угодно.

Джека это пьянило. Страх, что она больше не подпустит его к себе – отступил.

Он развернул ее к себе, впиваясь в мягкие, как спелые вишни, губы. Хлоя льнула к нему, к этому жесткому, словно гранит, телу; этому бездушному, циничному мужчине, который обладал способностью уносить ее в космос, где было только лишь удовольствие.

Джек стянул с нее куртку, наградив глубоким, болезненным поцелуем. Если она будет послушной, он ответит ей щедростью, и она станет благодарить его.

Ему хотелось слышать, как она с мольбой стонет его имя, пока он загоняет в нее свой член так глубоко, как может принять ее тело.

Майку, что была на ней, он просто порвал и ставшей бесполезной тряпкой, отбросил прочь.

Вершинки ее округлой, нежной груди, часто поднимались и опадали, будто дразня Джека.

Он перевел взгляд на лицо Хлои: ее глаза затуманились, влажный взгляд поплыл. Она будто опьянела, и причина тому было желание.